Красное бикини и черные чулки
Шрифт:
— Постойте, — меня вдруг осенило, — вы говорите, что журналисты ищут в вашей работе только плохое. Ну так давайте о хорошем. Я как раз передачу готовлю. Ну, «Буква закона», может, знаете…
— О, нет, — сразу запротестовал лейтенант Др-Бр, — это к нашему начальству, ему виднее! — И пожелал мне всего хорошего на прощание.
В одном он был прав. Насчет начальства. Ему действительно всегда виднее, вне зависимости, какое оно, милицейское или телевизионное, как в моем случае. В чем я еще раз смогла убедиться, переступив порог родной конторы.
— Ну, наконец! — всплеснула руками Жанка. — А
— Почему это не валялся? — возразила я. — Очень даже валялся! И потом, что вдруг за спешка? Он же сам сказал, что можно особенно не торопиться, главное, чтобы продукт качественный был.
— А сегодня с утра прямо рвет и мечет. Нонна тут забегала, рассказывала, злой, говорит, не в духе… Она ему, что у тебя машину угнали, а он: меня это не колышет, раз работа стоит. То, говорит, у нее авария, то угон, а передачу за нее Пушкин делать должен! — вытаращила на меня испуганные глаза Жанка. — Я тут вся извелась, а ты все не идешь и не идешь… Хотела уже звонить… Так пойдем, что ли, а то он ждет?..
— Ой, — вздохнула я и присела на краешек стула. — Дай хоть дух перевести…
— Ну, перевела? — спросила Жанка через минуту.
— Ага, переведешь с тобой! — спустила я на нее бобика в предвкушении скорой встречи с Краснопольским.
И встреча эта, надо признать, прошла на самом высшем уровне.
Краснопольский орал так, что у меня заложило уши. Припомнил все наши грехи, и прошлые, и будущие. В лучших традициях обозвал Жанку «задрипанным хвостом» и еще наговорил много чего приятного. А под конец вынес окончательный, не подлежащий обжалованию приговор: либо завтра на его столе будет лежать готовый выпуск «Буквы закона», либо наши с Жанкой заявления. И не на материальную помощь, как вы, наверное, уже догадались.
— Озверел, совсем озверел!.. — уже в коридоре заревела белугой Жанка. — А вдруг и в самом деле уволит? Я же не могу сейчас без работы остаться! Мне Порфирия на ноги поднимать надо!
Нет, вы слышали? Порфирий у нее прямо как семеро по лавкам!
— Да не скули ты, не скули раньше времени. — У меня снова, как это случалось уже не однажды, заныл зуб от Жанкиного воя. — Лучше вриглю свою пожуй и это… Займись наконец своими непосредственными обязанностями. Ты у нас режиссер или нет?
— Так… — Жанка чуть-чуть успокоилась. — У нас же материала не хватает. Есть только репортаж с кладбища и кошмаровское интервью…
— А вот это уже моя забота! К утру тебе всего будет хватать, — твердо заявила я.
— Что, в «ночное» пойдешь?
— И пойду! — отрезала я, а сама подумала, что вряд ли мне удастся это устроить за оставшиеся полдня. Эти милицейские чинуши такие перестраховщики. С ними же полгода договариваться надо, чтобы патрульную машину с птичьего полета заснять.
А теперь попробуйте ненадолго влезть в мою шкуру, чтобы понять, что со мной творилось, когда, провисев на телефоне каких-нибудь полтора часа, я добилась своего. И покатать меня на дежурной машине по ночному городу согласились как раз в ближайшем к моему дому околотке, в том самом, в котором в данный момент лежало мое заявление об угоне «Варвары».
Я долго не знала, куда себя деть от радости, пока не вспомнила
— Когда и где?
Я чуть не прослезилась, а Жанка, догадавшаяся, какие чувства переполняют меня, тут же полезла ко мне со своей универсальной вриглей.
Прежде я уже пару раз бывала в «ночном», то бишь на ночных милицейских дежурствах, еще когда в газете работала, и не нашла в этом ничегошеньки романтичного. Всех делов-то: прыгаешь на ухабах на заднем сиденье «козла» и глохнешь под непрерывное дребезжание рации. Происшествия — самые тривиальные, вроде пьяной драки или ДТП. Короче, ничего сенсационного. Впрочем, по-хорошему этой рутине радоваться надо, а не горевать, что у нас не слишком чтобы густо с преступлениями века.
Правда, в последнее время нашу патриархальную тишь нарушили довольно громкие происшествия. Целых три убийства — Пахомихи, голубого приятеля Вице и эксгибиционистки Мани. Еще одно покушение на убийство (секретарши все того же неугомонного Вице, если кто забыл). Стоп, кажется, я все же обсчиталась. А как же Гиря? Его ведь тоже буквально на днях грохнули. И неважно, что Гирю, как принято говорить, заказали, статистике это без разницы.
— Спорим, сегодня нас ждут как минимум два мордобоя, — уныло вздохнул скучающий вместе со мной в «дежурке» Вадик, как будто прочитал мои мысли. — Ну еще одного беспризорника на вокзале отловят, до утра подержат, а потом выпустят…
— А ты бы чего хотел? — поинтересовалась я, но не из любопытства, а только чтобы скоротать время.
— А я бы хотел поспать! — Вадик громко зевнул, демонстративно сложил на животе руки, вытянул ноги и, вы не поверите, тут же заснул, невзирая на суету и гам в дежурке.
А околоток жил своей привычной жизнью. Обезьянник мало-помалу наполнялся «контингентом», дежурный со скучающим видом и распевным малороссийским говорком отвечал на звонки:
— …Милиция слушает… Что? Соседи сверху? Что? Музыка громкая? Попросите, чтоб выключили… Уже просили?.. Еще раз попросите…
Нет, как вам нравится такая рекомендация? Попросите, чтоб выключили! А если убивать будут, попросите, чтоб не убивали, так, что ли?
Мимо совершенно индифферентно продефилировал лейтенант Др-Бр, к которому, бывают же такие совпадения, нас с Вадиком прикомандировали, и даже не посмотрел в нашу сторону. Как будто мы здесь так, от нечего делать, трамвая дожидаемся.
— Товарищ лейтенант, — прошипела я ему в спину.
— Я помню, помню… — пробурчал он на ходу и нырнул в темный коридор.
Ну разве снимешь с такими что-нибудь приличное! А я еще иронизировала по поводу Пахомихиных репортажей в ненавязчивом телеграфном стиле. Кстати, неужто и она вот так же сидела на стульчике скромной просительницей? Честно говоря, трудно представить. Надо бы спросить у Вадика, но, во-первых, я все еще опасаюсь за наше взаимное весьма скоропостижное потепление, а во-вторых, будить его жалко.
Дежурный тем временем снова поднял трубку:
— Милиция… Ага, опять просили… Дверь не открывает?