Красное каление. Роман. Том первый. Волчье время
Шрифт:
ПОСЛЕДНЕМУ ВЕРИВШЕМУ ПОКОЛЕНИЮ.
Низкий наш поклон.
Предисловие
Я медленно бреду по узенькому заснеженному тротуару, старательно обходя небольшие лужицы, едва скованные тонким ледком. Зябко. Улицы пусты, прохожих в этот предвечерний час мало. Городок тихий, провинциальный, патриархально-старинный, по обеим сторонам
Я ищу глазами табличку с указанием названия улицы, долго ищу, взгляд скользит по ветхим старинным карнизам, законным местам для таких табличек, по давнишней кладки щербатым стенам из узкого, не в пример нынешнему, темно-бордового от времени кирпича и, наконец, читаю: "ул. Б.М. Думенко". Ага. А улица Буденного, это уж я точно знаю, еще впереди. Квартала через два-три.
А тот адрес, что мне нужен, так и звучит:" Угол Буденного и Думенко".
Как же порой в жизни нашей все очень просто: вот улица имени прославленного Маршала Буденного. А вот и улица красного командира Думенко. Тут они пересекаются, вот вам сюда и надо.
Улица Буденного, припоминают старожилы, появилась в городке давно, очень давно, наверное, еще при жизни самого Маршала. А вот улица Думенко еще лет двадцать назад называлась Второй профсоюзной. Кстати, Первую профсоюзную я так и не нашел на карте тех лет. Знающие люди говорят, что в горбачевскую эпоху, когда сверху прозвучала вдруг команда назвать одну из улиц городка именем Думенко, какой-то местный партийный чиновник, особо не вдаваясь в исторические подробности, повелел переименовать именно Вторую профсоюзную:
– Она ведь как раз и упирается в улицу Буденного. Вот, как бы и будет…, к месту. Тот был красный командир. Ну, и этот, понимаешь, то же! Воевали-то, оказывается, вместе!
Эх, это наше русское "как бы"!
Так и пересекла однажды улицу Буденного, увитую старыми вязами да каштанами, не раз видавшими вживую и самих наших героев, новоявленная улица Думенко. Знал бы тот партийный функционер, в какое он попал яблочко и каким сакральным смыслом невольно наделил он на долгие годы вперед это свое решение!
Ну, а герой этой повести, Григорий Остапенко, в мутных водах гражданской войны был занесен, как та колючка курая перекати-поле, в щедро окропленный русской кровью ее угол – угол Буденного и Думенко случайно, по воле ее волн…И стал тем винтиком, той капелькой, которая круто изменила и судьбы красных первоконников и судьбу его самого и, может быть, судьбу России…
И будет его бросать нелегкая судьбина то на черное гиблое дно, то на самую сверкающую вершину. Вместе со своим народом, со всей своей многострадальной Родиной будет он обжигаться в горниле ее истории, пройдет стальную закалку суровым, беспощадным, смертельно опасным Красным калением под горном Великого кузнеца – безжалостного Созидателя.
Был ли у Григория другой выбор? У Крестинского? У Ольги? У Сталина? Был ли иной выбор у России?
Решать Вам, дорогой читатель.
А мой удел – Правда.
Я не жестокий человек. Я люблю средневековую живопись Тициана, душистые полевые цветы весны и пьяное пение соловья на зорьке…Мне жаль даже мотылька, только что напрасно сгоревшего в предрассветном пламени моей оплывающей свечи. Но я все-же соединю их, глубоких уже и никому не нужных стариков, в самом конце их жизненного пути, вместе: и Григория, отставного генерала КГБ, и деникинского полковника Владимира Крестинского, простого советского пенсионера, опять в одном углу, в печальном и скучном доме престарелых…И пусть они по-стариковски говорят и спорят меж собой, два глубоких одиночества, два непримиримых лагеря, две разных и пока не помирившихся русских мысли, два противоположных и вечных мировоззрения… И пусть они тихо, по-стариковски, однажды уйдут на покой, в вечность, все так же споря и упрекая друг друга…Быть может, в этом вечном споре и родится, наконец, под русским небом ИСТИНА ?
А мы…
Перенесемся же мысленно на зарю того сумбурного, архаичного и-кровавого века и мы, дорогой читатель, под эти самые вековые деревья, когда они едва еще достигали крашенных железных крыш этих самых, чудом сохранившихся, покосившихся старинных домиков, вросших в землю вдоль неширокого тротуара.
Туда, где однажды, в самом пекле и хаосе Гражданской войны, так фатально пересеклись судьбы наших славных героев- Буденного и Думенко.
Нет, правильнее будет: Думенко и Буденного.
Но сперва был простой дембель с Мировой войны Григорий Шевкоплясов, только что вернувшийся из развалившейся, охваченной революционным порывом и Советами солдатских и матросских депутатов десятимиллионной Русской армии. Как и геройский вахмистр Борька Думенко, как и такой же вахмистр Сенька Буденный. А промеж них, известных красных командиров, как тонкая струйка песка между шестернями сложного механизма – наш Гришка. А за ним – вездесущая рука полковника Генштаба Владимира Крестинского.
Не все просто в нашей жизни. И все не так просто, как нам до этого говорили, а говорили очень мало, было на той, кровавой и беспощадной Гражданской братоубийственной войне, где ты проснулся в Красной армии, а встретил ночь уже в Белой…И где порою грош – цена твоей жизни и сама жизнь твоя – лишь слабое отражение, туманный сполох, тень витающей повсюду холодной смерти…
Ныне все хорошо знают, когда и чем закончилась Гражданская война в России.
А они – наши деды, прадеды, бабки и прабабки, которым выпало на долю жить, воевать, любить и рожать в те страшные годы, ничего не знали, и знать не могли, но только внутренним своим, верным и безобманным крестьянским чутьем чувствовали, как рушится их старый русский мир, как взамен их естественного родного Бога возносится над бурлящей страной новый, беспощадный, красный от человечьей крови, то ли Бог, то ли каменный Идол, пожирая в своем ненасытном молохе лучших сынов России.
Глава первая
"…Люди кровь проливают в боях:
Сколько тысяч за сутки умрет!
Чуя запах добычи вблизи,
Рыщут волки всю ночь напролет.
Что там волки! Ужасней и злей-
Стаи хищных двуногих зверей."
Муса Джалиль