Красное колесо. Узел I. Август Четырнадцатого
Шрифт:
– Я подумаю. К вечеру.
В рукопожатьи ощутил руку Гучкова – мягкую, горячую, – температура?
Сам себе не верил Корнилов, возвращаясь на Дворцовую площадь. Но – сказано. Разрешено и объявлять. Как? Приказом?
Проходил к себе – дежурный доложил ему: очень приятная делегация, примите.
Ещё какая к дьяволу делегация, надоели. Ну – кто, ну – что?
Трое городских молодых людей. В штатском, но стараются держаться по-военному. Волнуясь и друг другу помогая: они – комитет добровольцев. Они уже собрали в Петрограде роту из невоеннообязанных лиц, называют себя: 1-я боевая рота партизан. И просят отправить их на фронт.
Корнилов
Хорошо. Где вы, что вы?
– Я – сам вас повезу на фронт. Я уверен, что вы – пригодитесь России! Спасибо.
И пожал им руки.
И, ещё разволновавшись, ходил по кабинету. Ах, молодцы! Взять их с собой в 8-ю армию. Вот так, через добровольцев, может, и начнёт оздоровляться.
До вечера, пока Гучков не назначит заместника, Корнилов уж никак и сам не думал бы объявлять. Но вот чудо: прошёл всего час, как он был в кабинете у Гучкова, с глазу на глаз, – а уже к нему просился корреспондент «Русской воли», который на днях брал у него интервью о цеппелине:
– Господин генерал! Правда ли, что вы покидаете ваш пост? По какой причине?..
Да откуда ж они вынюхали?!
Ну а пришли – значит, судьба.
– Да, я в четвёртый раз ходатайствовал о назначении меня в Действующую армию. И моя просьба уважена. На днях получу назначение.
А – по какой причине?
Какого ж чёрта теперь и прикрываться. Два месяца он себя стягивал, сдерживал – а под конец-то и отрезать.
– Я привык заниматься делом, а не разговаривать. А здесь всё время проходит в разговорах.
Нет, это мало.
– На мне как на Командующем – принять все меры для защиты Петрограда. Я принял ответственность без страха и готов нести до конца. Но наткнулся… Я не боюсь контроля – но разумного, опытного.
Ещё мало. Секануть их с плеча:
– Я Командующий, а командовать хотят другие. У нас царит двоевластие. По гарнизону издан приказ – не выходить из казарм с оружием в руках. Он аннулирует меня как Командующего. А для меня первое – благо родины. Я – старый солдат, и при таком положении не могу оставаться.
131
Хоть решил Гучков в отставку, а вот – всё никак, всё никак не ушёл. Дела в военном министерстве кувыркались. В консультативный высший Военный Совет, где состояли одни старые генералы, уже были приглашены простые рабочие. «Новое время» давало теперь запоздалый совет министру: заверить от правительства, что дезертиры не получат земли при переделе, а семьи убитых на поле сражения – наоборот, получат. Да много хорошего можно присоветовать со стороны, только не с этим правительством. Да объявляй не объявляй – сейчас уже никто и не поверит. Тем не менее, не мог свою руку остановить, спешил, по два приказа в день. Уже видел, что ничего не исправит. Но – и не писать этих приказов не мог. Немедленно и категорически прекра…
Как будто плотина в семь саженей высоты и в версту длины прорвала сразу в ста сорока дырках – а Гучков в одиночку плясал под ней и затыкал дырки собственными пальцами.
Прекра…
Да что ж это делается? Кто это смеет? Вот тебе и прекра…
И нигде не подведёшь черту: вот – досюда, а дальше не разваливайте!
Уже в марте нагло опубликованная «Известиями» Совета «Декларация прав солдата» наконец прошла общее и постатейное чтение и все прения в поливановской комиссии. И хотя просил, просил Гучков Поливанова всячески тормозить Декларацию – нет, принята комиссией, и даже единогласно, и вот уже подана на подпись министру. Ну нет, утрёте уста, от меня не дождётесь. Пока придумал такой ход: послать в Ставку и Главнокомандующим фронтов для дачи заключения.
За два месяца Совет так и не удосужился разрешить вывод войск из Петрограда. Пулемётные полки так и не шли на фронт.
Но злорадствовал и Гучков: уже наплюя и на сам Совет – вот строят «красную гвардию». Как вы нас признавали «постольку-поскольку» – вот и вас уже начинают «постольку-поскольку»…
От первых дней своего министерствования Гучков видел от Исполнительного Комитета только сопротивление и злобу – и так до последних приказов, социалистическая пресса писала: «погромная работа реакционных генералов», «авгиевы конюшни военного ведомства». И поносили его за речь на Четырёх Думах – что он паникует, пугает.
Вчера, 28-го, сошлось у Гучкова так, что пришлось давать отставку сразу двум командующим округов: в Киеве – старому седому Ходоровичу, вместо него – назначить революционера Оберучева (из эмиграции приехал в феврале), так настаивал киевский исполнительный комитет, и Брусилов заискливо поддержал их. А в Москве – опереточному Грузинову, этот запросился сам: внутри штаба округа он создал ещё какой-то революционный штаб, и тот поделом его и отставил, всего за назначение одного прапорщика. (Сегодня вослед принеслось оттуда и умоление: отменить отставку!)
Два самых крупных округа. А третий – Петроградский. И Корнилов тоже сегодня в бешенстве примчался просить отставки.
Три округа сразу – как символ, аккомпанемент. Пора уходить и министру.
Вчера вечером был в Мариинском дворце, заседал с министрами – ничего им не сказал. У них, кроме Милюкова, теперь все мысли: как устроить коалицию с социалистами. Но ни одного дня с социалистами Гучков состоять в кабинете не будет.
Отставка Корнилова переполнила чашу. Да, пора уходить. Последний толчок.
Корнилов застал Гучкова за две минуты до того, как ехать в Таврический дворец – на это совещание фронтовых делегатов, куда его так нагло вызывали уже четвёртый день. Ещё вчера от них приходила делегация настаивать, и Гучков не хотел ехать, говорил: пусть сперва приготовят, представят вопросы. А потом в нём обернулось: а чего уж так гордиться? Неконституционный вызов, скажите. (Однако и формалист Милюков вчера поехал.) Обернулось так, что даже – это лучшая сейчас аудитория для Гучкова в Петрограде. Они все – с фронта, и если не все с первой линии, то не может быть, чтобы среди них не было и настоящих вояк. Фронтовики – они в советском грязном не виноваты, они не социалисты, их послали с фронта – узнать как и что. В марте – вот проворонил проект общефронтового съезда, а надо было согласиться. Иметь бы сейчас против всех Советов – организационное представительство фронтовиков – это бы сила! Упустили…