Красное колесо. Узел IV Апрель Семнадцатого
Шрифт:
Духонин в Ставке собирает и регистрирует всякие приходящие сведения, но не принимает мер: с корниловских дней Ставка разгромлена и обезличена, и Союз офицеров Керенский сам разрушил, организованного офицерства больше нет. – В могилёвском гарнизоне возбуждение по слуху о бегстве Корнилова; попытка отнять у быховских узников охрану из текинцев и увести из Быкова польскую бригаду, мешающую солдатской расправе. – Арестованные генералы между собой считают побег из Быхова недопустимым: это значило бы признать себя виновными; но за ними нет вины перед страной, и они хотят суда.
В Москве ВРК закрыл (отказом типографов) все газеты, кроме советских; но не может собрать военных сил: гарнизон совершенно разложен, сочувствует большевикам, однако рисковать жизнью никто не хочет, полки сплочены только вокруг своих кухонь. (А матросов тут нет.) – Батальон 56-го полка, расположенный в Кремле, согласился раскрыть арсенал и грузить оружие для красногвардейцев. Командующий МВО п-к Рябцев велит 56-му полку покинуть Кремль, тот не согласен. Комитет Общественной Безопасности: только не допустить до кровавого столкновения! – Но юнкера, военная и студенческая молодежь
Нигде командование не смеет задерживать приходящие по радио и телеграфу распоряжения петроградского ВРК, передаёт их на обсуждение своим комитетам. ЮЗФ и РумФ ещё сохраняют верность ВП, СФ отпал к большевикам. В Минске Гк-щий ЗФ арестован и вынужден работать под контролем революционного комитета от минского СРСД. – Каледин на Дону объявляет полную поддержку ВП; а пока войсковое правительство принимает на себя всю полноту государственной власти в Донской области. – В Севастополе Совет постановил признать новую власть в Петрограде и потребовал от офицеров, под угрозой утопления, присяги ей.
В 9 ч. вечера Каменев открывает второе и последнее заседание скороспешного съезда Советов. Президиум уже распорядился об отмене смертной казни на фронте (а значит – теперь и по всей России). А ещё: приняты меры к поимке бежавшего Керенского. – Ленин читает Декларацию: Всем воюющим народам и правительствам предлагается немедленно начать переговоры о справедливом демократическом мире, без аннексий и контрибуций; и немедленное перемирие, по меньшей мере, на 3 месяца; а УС решит, что можно и что нельзя уступить; и никакой тайны в предложении условий мира. «Что скажет крестьянин какой-нибудь отдалённой губернии, если из-за нашей конспиративности он не будет знать, что хочет другое правительство? Нам надо раскрыть негодяйство буржуазии. Государство сильно сознательностью масс». (Предложен мир всеобщий, а если откажутся? про сепаратный молчок, но выход для него открыт, да только он и неизбежен.) Обращение принято единогласно (крикнули на одиночку, кто хотел против); все поют Интернационал, потом «Вы жертвою пали». (Декларацию о мире немедленно передавать с царскосельской радиостанции.) – Затем Ленин же предлагает «декрет о земле»: Помещичья собственность отменяется немедленно без всякого выкупа; все имения, также и церковные, монастырские, передаются волостным земельным комитетам вплоть до УС (которое через месяц, захваты ещё запутают дело). Ленин просто приписал по несколько строк спереди и сзади к эсеровскому наказу уравнительного землепользования, без наёмного труда, без аренды и продажи, вся земля – народное достояние, а где избыток населения, оттуда переселять, – и огласил как декрет. «Мы должны предоставить полную свободу творчества народным массам». (Не разъяснено, что делать «немедленно» и что «с необходимой постепенностью». По этому путаному наказу хотя отменяется всякая собственность, и мелкокрестьянская тоже, но «земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются».) Декрет принят всеми против одного при нескольких воздержавшихся. (О третьем обещанном, о хлебе, никакого декрета не предложено.) – Левый меньшевик Авилов пытается предупредить съезд: Перед новым правительством стоят все те же старые вопросы о хлебе и мире. Хлеба правительство дать не может, без фабрикатов в обмен его не получить, а собирать принудительными мерами долго и опасно. Немедленного мира добиться невозможно, расчёты на рабочую революцию в Европе не основаны ни на чём; либо разгром нашей революции Германией, либо сепаратный мир, и условия его будут самые тягостные для России. – Левый эсер Карелин: Мы не входим в новое правительство и сохраняем свои руки свободными для посредничества между большевиками и партиями, покинувшими съезд. – Троцкий: Мы переживаем новое время, когда обычные представления должны быть отвергнуты. Мы не подождали съезда со взятием власти, потому что контрреволюционеры не дремали; коалиция с Данами и Либерами не усилила бы революцию, а привела б её к гибели. Вопрос о хлебе – это вопрос программы действия; коалицию с кулацкими элементами отвергаем. В борьбе за мир мы возлагаем надежду, что наша революция развяжет европейскую. – Рабочий от Викжеля: Считаем съезд неправомочным; здесь нет кворума; и мы против захвата власти одной партией; мы не окажем вам помощи, ж-д сетью распоряжается только Викжель; а если примените репрессии, то лишим Петроград продовольствия. – Но голосованием утверждается: «Впредь до созыва УС образовать временное рабоче-крестьянское правительство, СНК» (из одних большевиков). И в быстро пустеющем зале, в безпорядке, выбран новый ЦИК, во главе Каменев, а дальше мало знакомые имена, статисты. 5 часов утра.
В ночь на 27 октября казаки Краснова входят в спящую Гатчину, обезоруживают прибывший из Петрограда отряд матросов и измайловцев; в Гатчине сопротивления нет, однако школа прапорщиков и не присоединяется к Краснову с его несколькими сотнями; есть пленные, но их некем держать, отпускают. – Керенский уверен, что в Петрограде также не будет сопротивления. Издаёт приказ: Я прибыл сегодня в Гатчину во главе войск фронта; приказываю всем частям ПВО, по неразумию и заблуждению примкнувшим к шайке изменников родине и революции, вернуться к исполнению долга. – Краснов рассчитывает, что донские полки выйдут ему навстречу из Петрограда; авиационная школа даёт два аэроплана разбрасывать над столицей листовки Краснова. А следующие его эшелоны и подкрепления всюду задержаны Черемисовым и другими начальниками. – Керенский рассылает телеграмму за телеграммой, требуя войск. Но всё равно: рисковать! спешить вперёд! большие силы присоединятся в Петрограде. (Однако: и не слишком сокрушить большевиков, это откроет дорогу реакции.)
«Правда»: Керенский – убийца солдат; Керенский – палач крестьян; Керенский – усмиритель рабочих; второй Корнилов,
В г.д. депутация Викжеля, настаивает на примирении со Смольным и создании нового правительства через посредничество Викжеля. Для переговоров является Рязанов, требует от г. д. признания СНК; отказ. – Слухи об избиении в Петропавловке арестованных юнкеров. Г. д. создает комиссию (гр. Паниной) для расследования изнасилования ударниц. Стало известно об обращении Каледина, надежда! – Внезапно г.д. окружена отрядами из Смольного, не впускают, не выпускают: будут разгонять г. д.? Как успеть воззвать к городам и земствам всей России? создавать Комитеты Спасения повсюду в провинции! – Но является комиссар от ВРК: это было недоразумение, это результат черносотенной агитации, которую ведет г.д. (Припугнули.) Оцепление снимается. – Да программа Комитета Спасения та же, что была в последний день предпарламента, и не слишком отличается от большевицкой: немедленный призыв к миру, немедленная передача земли земельным комитетам, но правительство должно быть однородным рев. демократическим и не должно возникнуть гражданской войны. Слать как можно больше своих комиссаров в провинцию.
А от ВРК рассылаются по стране свои комиссары. Всюду, где советы уже с большевицким большинством, они и берут тотчас власть: Самара, Ярославль, Владимир, Минск, Витебск, Казань, Красноярск. (В Киеве неудачная попытка захвата арсенала и телеграфа.) Да и почти все тыловые гарнизоны в руках большевиков; население ждёт погромов и насилий. – А на фронтах всеобщая солдатская радость от большевицкой радиотелеграммы о перемирии и мире; не то чтобы фронт отдался большевизму, но каждому удобны его лозунги. (Некоторые в/ч не принимают тёплых вещей: до зимы всё равно уйдут из окопов.) – Ставка вчера и сегодня тщетно пытается сформировать сводный отряд ген. Врангеля для движения на Петроград.
В Москве ВРК (Ногин, Смидович, левая эсерка Биценко) объявил, что берёт власть в свои руки; захватил Кремль через расквартированный там 56-й полк; получили для большевиков много оружия из арсенала. – Однако в Москве и 2 военных училища, 6 школ прапорщиков, хотя и не прежние юнкера, но упругая сила. В Александровском училище на митинге принято: вступаем в борьбу! Создано и несколько студенческих и гимназических рот. А московские офицеры (их тысяч 30) откликаются плохо, к юнкерам присоединились тысячи три, остальные сидят по домам. (Да за кого теперь сражаться? за Керенского? его презирают; зовут защищать не Россию, а революцию?) – Юнкера хотят очистить Кремль от пробольшевиченного полка. П-к Рябцев (Милюков о нём: неврастеник, не способный распоряжаться; страшно боялся сделать шаг, за который его потом привлечёт к ответственности рев. демократия) весь день в колебаниях, конфликт надо решить мирно; не вызвал из Калуги готовых на помощь полков. – Юнкера на митингах требуют отставки Рябцева; предложили командование округом Брусилову, тот отказался. – К вечеру Рябцев освободился от большевицкого полуплена в Кремле и наконец объявляет военное положение в городе.
К ночи Краснов готовит наступление из Гатчины на Царское Село. У него к бою всего лишь полтысячи конных казаков, едва хватает на прикрытие орудий; казаки ворчат, что нет пехоты, опять на их спинах? враждебны к Керенскому. А в Царском гарнизон больше 15 тысяч.
К утру 28-го октября юнкера врываются в Кремль и очищают его от 56-го полка. Они занимают и центр Москвы от Театральной площади до Арбатской, главные вокзалы, телеграф, телефонную, электрическую и трамвайную станции. ВРК и СРД почти без охраны в генерал-губернаторском доме на Тверской площади, потеряли связь с рабочими районами; в Москве 5 полков пехоты, а не набрать защиты, солдаты хоть и за большевиков, а сражаться не хотят. (Муралов: Имели превосходство в 10 раз. Троцкий: Шаткость руководства едва не довела восстание до крушения.) – Но Рябцев вял, не атакует ВРК, не освобождает гостиницу «Дрезден», куда те сажают офицеров и юнкеров, не пытается соединиться с осаждённым в Лефортове Алексеевским училищем и кадетскими корпусами. – ВРК ухватывается за викжелевское настояние о перемирии (только и нужно, чтобы выиграть время): КОБ и Рябцев тоже вынуждены к нему склониться; Ногин затягивает переговоры (где нейтральная зона? кто должен разоружиться и кто кому подчиниться?). Меньшевики выходят из КОБ, желая стать «третьей силой» между большевиками и г. д. – День проходит без серьёзных боёв, стычки на улицах. Весь день пустые слухи, что на помощь штабу МВО идут войска из Калуги, из Ставки. К вечеру ВРК подвозит с Ходынского поля несколько орудий для своей охраны. – За вчера и сегодня большевики взяли власть в Козлове и в Усмани, Тамбов устоял, в нём создан тоже Комитет Спасения (задача: как ликвидировать большевиков, но без благоприятных возможностей для контрреволюции?).