Красное на белом
Шрифт:
— А разве честное слово с наши времена что-то значит? Ведь на кону такие деньги. Вы ведь сможете предать за такую гору золота?
— У меня есть основания придерживаться данного слова, отче. А засим позвольте откланяться.
— Вы уезжаете прямо сейчас, поручик? — спросил монах. — Ночь за окном.
— Это ничего, — мужчина накинул плащ поверх форменного зеленого кафтана, и стал одевать перчатки с раструбами
— Наши дороги небезопасны. Здесь полно разбойников. И в последнее время здесь объявился атаман Селезень. Слыхали про такого? Очень опасный человек.
— В Петербурге о нем не знают, отче, — усмехнулся поручик.
— Напрасно вы шутите, поручик. Здесь вам не Петербург. Здесь правит тот, у кого пистоль за поясом и нет страха человеков убивать. А у Селезня его нет.
— Ничего. Я поручик лейб-гвардии Преображенского полка. Я в своей жизни отправил на тот свет десяток таких бандитов, как Селезень. Да и не только бандитов. Да и что у меня брать-то? Денег? Так они остаются у вас. Вот по дороге сюда, мог бы и ограбить.
— Селезень может напасть на вас не из-за денег. Он не любит тех, кто побывал в нашем монастыре. Тайны не должны покидать этого места и уходить в мир.
— Тайны? Но есть ли здесь тайны большие, чем золото князя Меншикова?
— Знать тайну золота это много, сын мой. Но знать тайны грядущего еще больше. И за одну такую тайну многие сильные мира сего не один миллион выложить готовы. И потому монастырь сей место тайное.
— И Селезень знает тайнах сих? Так, отче?
— Кто знает, что твориться в голове этого бандита, поручик? — загадочно произнес монах и тут же добавил, заметив удивленный взгляд офицера. — Селезень своеобразный талисман этого места. Это старая и длинная история. Хотите, расскажу? Тогда оставайтесь.
— К сожалению, мне пора ехать. Мой денщик уже ждет меня.
— А я еще раз предлагаю вам остаться, поручик. Больше я перелагать этого не стану. Судьбу нельзя обмануть.
— Прощайте, отче!
Через несколько минут во дворе монастыря застучали копыта…..
Год 1725-й. Черный Омут…
В карете поручик обдумал все. Нет, он никуда не уедет отсюда. Золото ослепило его и не отпускало. К черту честь и обещания разные. Сам то Меншиков разве честно нажил золото сие? Он, небось, не стеснялся и мзду брать и грабить и человечков погубил через богатства свои несчетно. И небеса не разверзлись над ним и не покарали его.
Он высунулся из окна и крикнул слуге:
— Стой!
Тот остановил лошадей.
— Чего, барин?
Поручик отворил двери и выскочил из кареты.
— Мы далее не поедем. А карету спрячем где-нибудь здесь. Чуешь меня Данило?
— Дак ты сам, барин, говорил, что нам ехать надобно. Дело то сделали.
— Сделали? — поручик схватил слугу за плечи и тряхнул. — А чего мы сделали? Сундук с золотом в чужие руки отдали и дело сделано?
— Сундук? — не понял Данило. — Ты умом не рехнулся ли, барин? Откель золото?
— В том сундуке что мы привезли золото.
— Чего? — снова не поверил Данило. — Видано ли сундук золота. И мы сей сундук вдвоем везли?
Денщик поручика одернул на себе драный латанный плащ, под которым был полинялый мундир, в кармане которого кошель лежал. А в кошеле том пять копеек медью было.
— Смекнул? И нам ли с тобой тот сундук отдавать? Коли само золото в наши руки лезет?
— Дак дураками будем ежели упустим его, поручик. Возвертаться надобно!
— И мы вернемся, Данило…..
…..В ближней деревушке у самой окраины стоял покосившийся постоялый двор. Надписи на нем было уже не разобрать, но по шуму: крикам, песням, по свету из окон, который не гас ни днем ни ночью, можно было понять что сие заведение — питейный дом.
Из него ночью вышел высокий человек в плаще. Было видно что он вооружен шпагой и пистолетами.
Навстречу ему шагал еще один человек в плаще. Когда они встретились, первый сказал:
— Час пробил!
— Истинно так, — отозвался второй. — И ты сумеешь попасть отсюда туда, где нет более нашего скотства и мерзости.
— Я долго ждал сего часа. И готов сделать все что надобно. Но сомнения гнетут меня. Смогу ли я? Достоин ли чести такой?
— Достоин! Токмо спасти надобно женщину и не дать злодеям умертвить её. Токмо тогда пути для тебя отворятся. Помни про сие.
— Мое тело должно умереть?
— Дух твой бессмертен, сын мой. И дано тебе будет видеть странствия духа твоего и станешь ты помнить то, что произошло с тобой в этой жизни и в следующих. Что тебе тело? Тело — бренная плоти суть. И не для чего жалеть про неё.
— Но смерть моего тела все еще страшит меня, отче. Пойми меня. Я не готов к смерти. Я грешник великий.
— Ты будешь готов к назначенному часу. А сейчас иди своим путем. Ты чувствуешь смерть? Сейчас умирает человек. И он совсем рядом с нами. И его смерть страшна.
…. У Черного Омута было холодно. И это был не простой холод. Сама природа здешних зловещих мест предостерегала живых об опасности.
Поручик понял, что его смертный час пришел, когда его нога ступила в грязь топкого места, и он погрузился в жижу по щиколотку. Страх захватил офицера. Он не хотел умирать. Но смерть уже обратила на него свое внимание и даже коснулась его костлявой рукой…..