Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем
Шрифт:
В 1970 году советская автоматическая станция «Луна-16» мягко села в Море Изобилия, взяла образцы лунного грунта и благополучно вернулась на Землю. В том же году «Луна-17» прилунилась у Моря Дождей, с неё сошёл самоходный аппарат «Луноход-1», работавший десять с лишним месяцев и проехавший десять с лишним километров. «Луноход-2» ползал по Луне в 1973 году. Третьим только через сорок лет стал китайский «Юйту».
В Советском Союзе всё ещё планировали лунную экспедицию – теперь на 1973 год. Но в 1971-м случилась беда: при возвращении на Землю «Союза-11» погибли сразу трое космонавтов – Владислав Волков, Виктор Пацаев, Георгий Добровольский. Прошло тридцать пустых месяцев. За ними – новые неудачи.
Высадка на Луне советского человека не состоялась. Субботник, на котором можно было бы убрать выброшенный Армстронгом мусор, большевики так и не провели, декрет о Луне не выпустили. В 1974 году лунная программа была закрыта. Интересно, что, высадившись шесть раз на Луне, свернули свою программу и американцы.
Если Союз проиграл, то проиграл с честью. Или, перефразируя старый анекдот о состязаниях Хрущёва и Кеннеди в беге, занял почётное второе место, притом что их и было только два. Так что это вообще не поражение – это безусловные победы и США, и СССР, а неизбежные неудачи только подчёркивают феноменальные достижения. У других даже неудач не было. Они не спотыкались, но они и не шагали. Даже не пытались, потому что не могли.
Оставив Луну в покое, Советский Союз сосредоточился на создании долговременных станций на земной орбите. По тому же пути шли Штаты, запустив Skylab.
Жизнь более не опережала мечту. Да и вообще они перестали сбываться, мечты. Космическая эйфория постепенно гасла. Ещё вчера казалось, что вот-вот люди отправятся на Марс и Венеру, однако человек упёрся в некий барьер. На целые десятилетия исследование космоса, несмотря на гигантские технологические прорывы, почти остановилось, о его освоении даже говорить перестали. На системы вооружения продолжали выделяться всё новые суммы, чистое же знание умы и бюджеты почему-то занимало меньше.
Или же стимулом здесь может стать только новая холодная война?
Минуло полвека – и в Америке, России, Китае заговорили о возрождении лунных программ. В 2018 году была опубликована российская концепция исследования Луны. В 2021 году президент РАН академик Сергеев сказал, что освоение Луны должно стать шагом на пути к дальнему космосу. Можно сказать, что Россия включилась во вторую лунную гонку. Планы снова впечатляющие: до 2025-го – беспилотные облёты, исследование Луны автоматическими станциями, в 2025–2035 годах – пилотируемые облёты, развёртывание на лунной орбите спутников связи, высадка космонавтов на Луну. Потом – строительство лунной базы, возможно даже российско-китайской… Уже смонтированная «Луна-25» должна была стартовать с космодрома Восточного в 2022 году, однако пуск перенесли. Сбудутся ли мечты – или дальше благих намерений дело не пойдёт?
Ребёнок по-прежнему в колыбели, но всё осмысленнее глядит вверх и совершает всё более смелые движения.
Над голубой рекой, или Пятнадцать мгновений судьбы
Будущий лунянин № 2 Базз Олдрин в 1953 году воевал в Корее. Летал на «сейбре» из 51-го авиакрыла, совершил 66 боевых вылетов. Вспоминал: «Я постоянно был начеку. Время от времени я замечал белые инверсионные следы выхлопных газов высоко над головой или блеск солнца, отражающегося от крыла внизу… “Миги” были поблизости, притаились, выискивая возможность разнести меня на куски… “Миг”… был ужасной боевой машиной, оснащённой 37-миллиметровой пушкой, которая одним ударом могла отправить F-86 с воем на землю; у него также были две 23-миллиметровые автоматические пушки, которые могли сделать из самолёта швейцарский сыр одной очередью».
Олдрин был пилотом способным и удачливым. Его не сбивали, сам же он записал на личный счёт два «мига». Первым из них и был самолёт старшего лейтенанта Льва Колесникова, врезавшийся в сопку 14 мая 1953 года в «аллее “МиГов”» в нескольких километрах южнее реки Ялуцзян. Теперь это установлено точно. Есть фото, где Олдрин позирует в кабине после этой победы: широченная улыбка, указательный палец правой руки направлен в небо. На фюзеляже – мультяшный пёс Плуто и изображение «мига». Этот бой принёс Олдрину Крест лётных заслуг и досрочное повышение. Вторую победу Баззу записали 7 июня. Неясно, кого именно он тогда поразил: МиГ-15бис старшего лейтенанта Дорохова, который погиб, или капитана Блинова из того же 535-го полка – он был подбит и совершил аварийную посадку. Дело осложняется тем, что на эти победы претендовали сразу несколько американских пилотов. Кроме того, под огонь Олдрина мог попасть кто-то из китайских либо корейских лётчиков.
Первый шаг Олдрина к славе – и к звёздам, к Луне – датирован 8 июня 1953 года, когда журнал Life опубликовал кадры с его фотопулемёта, сделанные 14 мая. На них видно, как из потерявшего управление «мига» выстреливается лётчик. Фото стало «снимком недели», под иллюстрацией написали: «Коммунистический пилот катапультируется из повреждённого “мига”». Кадры фотопулемётов редко бывали настолько чёткими и внятными. Чаще они фиксировали лишь сам факт стрельбы по противнику, а поражение и катапультирование происходили за кадром. Олдрину повезло не только выиграть бой, но и сделать хорошие снимки.
Эти кадры мог бы увидеть Сталин, проживи он несколькими месяцами дольше. Авиаконструктор Яковлев, много общавшийся с вождём в последние годы, писал, что в сталинской приёмной на столе лежали свежие советские и зарубежные издания, включая американский Life.
Если Колесников получил в Америке свои пятнадцать минут славы как безымянный «коммунистический пилот», то об Олдрине говорили все Штаты, его имя было на слуху. В СССР даже Сутягин с Пепеляевым не могли рассчитывать на подобную славу. Вероятно, именно попавшие в Life снимки впоследствии повлияли на отбор Олдрина в лунный экипаж. Значит, в его славе, не зная об этом, невольно поучаствовал Лев Колесников.
Примерно так же много лет назад Чкалов повлиял на судьбу генерала Джорджа Маршалла, о чём тоже никогда не узнал. В 1937 году звёздный экипаж Чкалова, Белякова и Байдукова летел через Северный полюс в США на АНТ-25 – одномоторном самолёте с рекордным размахом крыльев конструкции Туполева. Полёт проходил в сложнейших условиях: обледенение, кислородное голодание… Летели в Окленд, из-за перерасхода топлива пришлось сесть несколько раньше – на аэродром «Пирсон-Филд» в Ванкувере, штат Вашингтон. Эта точка более или менее случайна, могли сесть и в соседнем Портленде. Героев радушно встретил и пригласил в свой дом командир местного гарнизона – пятидесятисемилетний Джордж Кэтлетт Маршалл, участник Первой мировой войны. Его карьера шла туго. Только за год до этого Маршалл получил звание бригадного генерала – по-нашему это даже не совсем генерал, скорее кто-то вроде полковника. Благодаря Чкалову Маршалл, командовавший захолустным гарнизоном и ждавший пенсии, попал на первые полосы всех газет. Чкалов рассказал президенту Рузвельту, как тепло встречал советских гостей генерал Маршалл. Паблисити в Америке – если не всё, то очень многое. Генерала перевели в Вашингтон, он возглавил штаб армии США. Участвовал в Тегеране-43 и Ялте-45, был повышен до генерала армии, награждён, между прочим, и советским орденом Суворова. В 1943-м и 1947-м становился «человеком года» по версии журнала Time. В 1947–1949 годах занимал пост госсекретаря, в 1950–1951-м – министра обороны. Предложил «план Маршалла» – программу восстановления послевоенной Европы и одновременно роста американского влияния. Получил Нобелевскую премию мира… А началось всё с того, что встречный ветер и обледенение съели какой-то лишний центнер бензина у чкаловского АНТ-25. Эта неплановая посадка, вероятно, оказалась самым сильным вмешательством лётчика Чкалова в ход истории. Самолёты Поликарпова испытали бы другие, через полюс бы слетал тот же Громов – да мало ли кто ещё, а вот карьера Маршалла без «фактора Чкалова» могла закончиться в Ванкувере.
Олдрин и Колесников не знали имён друг друга. Для каждого из них было загадкой, с кем он сошёлся майским днём 1953 года над рекой Ялу, кого он мог убить и кто мог стать его убийцей. Колесников понимал, что его сбил какой-то американец, Олдрин понимал, что сбил какого-то коммуниста, – и только. Траектории машин и судеб сошлись в одной точке, чтобы через секунды разойтись навсегда. Безымянные враги – «ничего личного», винтики геополитического противостояния. Два небесных брата-buzz’а, каждый из которых мог стать для другого и Авелем, и Каином, а вышло так, что один помог прославиться другому.