Красное Зеркало. Легенда вулкана
Шрифт:
Вдруг я почувствовал, что автомат стал задираться кверху, словно кто-то тянул дуло за тонкую леску. Прицел остановился на черной фигуре, а мой указательный палец на курке напрягся. Я изо всех сил пытался сопротивляться – было ощущение, будто я борюсь в армрестлинг: чья-то невидимая сила пытается сделать то, чего я не хочу…
Я даже вспотел… Прицел остановился на уровне головы темного силуэта.
Я напряг все силы, пытаясь опустить автомат, но не мог. На секунду я вспомнил лицо покойного Йоргена, там, в Призрачной Крепости, когда нас гипнотизировали юварки… Но это… Это было сильнее…
– Давай, не бойся, стреляй, Странный, – почти ласково прошелестел баритон Мастера Иллюзий.
– Ты что это творишь, дядя, – прошипел я сквозь стиснутые зубы. – Я опасный псих, я и выстрелить могу…
– Стреляй, не думай, – прошелестело у меня в ушах, будто Мастер шептал мне в наушник.
– Фиг тебе, шайтан марсианский, – натужно прохрипел я.
– Да не бойся ты, – с заботой в голосе сказал Мастер Иллюзий. – Мне же ничего не будет… Только не попади в Дасти: он уязвим для оружия, несмотря на то что полукровка…
Я попытался расслабить свой воспаленный разум, слегка прикрыв веки, начал выравнивать дыхание, как всегда при контакте с чужеродными силами глюков. Я попробовал представить себе звук журчащей воды – не вышло: в ушах пронесся какой-то противный скрежет. Фигура Мастера Иллюзий язвительно прищелкнула языком, и во мне полыхнула вспышка гнева. Мне послышался ехидный смешок, а палец на курке продолжал дрожать.
– Ну? – вопросительно произнесла фигура в балахоне. – Будешь стрелять, Странный?
Я молчал, продолжая противостояние. Не знаю, почему я не хотел стрелять… Наверное, потому что меня заставляли… Сомневаюсь, что из гуманизма.
Прицел зафиксировался на фигуре, и мышцы пальца свело – им так хотелось сжаться.
Я четко представил себе однообразный пейзаж пустыни, проплывающий в облаках пыли за окном поезда, в котором мы ехали, – это было единственное, что у меня получилось. Дуло автомата стало чуть заметно подниматься… И вдруг палец надавил на курок, я почувствовал неземное блаженство в руке и обиду: грянул одиночный выстрел. Куда ушла пуля, я так и не понял, а откуда-то с темного потолка, четко между рядами свечей, шлепнулась дохлая летучая мышь. Огоньки пламени на фитилях колыхнулись.
– А мне говорили, что ты меткий стрелок, – невозмутимо произнес Мастер Иллюзий. – Ладно, у тебя три попытки – давай еще раз…
– Да пошел ты. – Я почти шептал.
Ствол вновь вернулся в прежнее положение, а убрать руку с курка просто не было никакой возможности – она будто онемела, я почти ее не чувствовал.
Я продолжал представлять себе пустыню и фиолетовое небо с сиреневыми облаками… Ветер шумит… Мерно стучат колеса поезда… Убаюкивающе покачивается вагон… Тугие ярко-синие пучки света, словно провода, проносились мимо, слегка пульсируя, я почувствовал покалывание в руке. И как сквозь сон вновь гулко грохнул в каменной комнате выстрел, извергнув султанчик пламени и газа из ствола.
Я зажмурился и открыл глаза, только услышав тихий шлепок о каменный пол. Рядом с Мастером Иллюзий упал на камни тряпичный пестро-размалеванный клоун в клетчатом котелке и вытянутых ботинках с помпонами.
– Клоун – это пятьдесят очков, – одобрительно кивнул черный балахон. – Но до приза пока недотягиваешь… А жаль… Парень ты талантливый…
Пока я напрягал мышцы, чтобы почувствовать затекшую руку, палец вновь предательски дрогнул и нажал на курок. Опять грохнуло из ствола, но я заметил краем глаза, что прицел смотрел вбок.
– Бинго!!! – закричал вдруг Мастер Иллюзий.
– Хорош уже! – ответил я, тяжело дыша. – Я не попал!
– А это? – раздался ехидный голос, и поднявшиеся вверх руки скинули капюшон балахона, и… Господи… На меня смотрел блестящий желтоватый костяной череп с пустыми глазницами и отвисшей нижней челюстью, а по центру его лба виднелось маленькое темное отверстие, на которое указывала рука в черной перчатке…
Я перевел дыхание, зажмурился и опустил автомат уже пришедшей в норму рукой.
– Ты это подделал, – единственное, что смог я сказать, с ужасом глядя на череп, крутящийся из стороны в сторону на костяной шее.
– Но согласись: эффектно вышло? – с некоторой гордостью произнес этот монстр, совершенно не шевеля челюстью.
– Шут ты балаганный, – процедил я холодно. – Зачем так делать?
– Просто я хотел тебе объяснить, что в этом пространственно-временном континууме гамма-квантовой частоты я могу влиять на любой процесс, понимаешь? Ты, конечно, молодец – здорово экранируешь, но дело не в том, что ты слабее, а я сильнее. Дело в том, что ты у меня в гостях, а не я у тебя.
– Я в гости не навязывался, – мрачно заметил я.
– Не навязывался, говоришь? – спросил череп с издевкой. – Может, не навязывался, а вот пришел. Сам пришел…
– Я пришел за девушкой, которую люблю. – На меня внезапно навалилась усталость.
– Садись, – сказал он мне, повелительно указав на круглую циновку возле карлика.
– Вы уж не сочтите меня за нетерпимого человека, сэр, – сказал я как можно вежливее, – но у меня сейчас разыгрался острый приступ ксенофобии [71] : видно, сказывается накопившаяся усталость и нервное истощение.
71
Ксенофобия – от греч. ксенос и фобос («чужой» и «страх») – страх или ненависть к кому-либо или чему-либо чужому, незнакомому, непривычному; восприятие чужого как непонятного, непостижимого, а поэтому опасного и враждебного.
– Ох, – слегка устало вздохнул Мастер Иллюзий. – Нервное истощение… Усталость… Ну да, понимаю… Я думал, что ты ничего не боишься.
– Я всем говорю, что в душе я – отчаянный трус.
– Да, а еще наглец в придачу, – проворчал череп, уставившись дырами глазниц на лысину карлика. – Не обижайся, Дасти, – он просто невоспитанный и немного недоразвитый…
Карлик посмотрел сперва на меня, затем на череп, улыбнулся черной щелью рта с редкими зубами и захлопал опухшими веками своих полуживотных глаз. Из его рта вырвалось что-то, напоминающее клекот грифа. Мелкими капельками полетела слюна…