Красные камни
Шрифт:
Когда они вышли из ресторана, шел дождь. А Гоша не подъехал еще - и тогда Ира прикрыла Бакланова своим зонтом. Новомодный складной зонтик был рассчитан лишь на одного человека, и хлипкий, легко и часто выгибался на ветру - но все же немного защищал от дождя. Чтобы уместиться под куполом, стоять пришлось вплотную друг к другу, лица совсем близко - как у той парочки в десяти шагах, кто явно целуются прямо на улице, прикрываясь зонтом не столько от дождя и ветра, как от посторонних взглядом.
– Теперь вы понимаете, Василий Кузьмич, почему я не на мотороллере сейчас? Ну как бы при езде, зонтик удержать? А плащ промокает, если дождь сильный, и еще в лицо на скорости бьет. Зато в
– Ира, я могу вас попросить?
– решился наконец Бакланов - у меня послезавтра, в среду, компания старых друзей собирается, былое вспомнить, многие и с женами придут. А вы бы согласились стать на один вечер хозяйкой моего дома? И грязную посуду после гостей вам мыть не придется, в четверг домработница Алевтина Борисовна придет, серьезная такая дама в годах. А вам лишь поприсутствовать, себя показать рядом со мной.
Для "своих" из наркомата Василь Кузьмич проставлялся в субботу. Но после обеда позвонил Витька Косырев, из довоенных еще знакомцев, откуда-то уже услышавший про повышение, поздравил, и намекнул, что для совсем своих можно бы собраться и пораньше. Сколько не виделись, сколько воды утекло - ну вот и обновим впечатления. Что ж, завтра не успеть, тоже подготовиться надо - а в среду, так вполне, часиков в шесть, ради такого можно и с работы чуть пораньше, благо все люди с транспортом казенным, не на троллейбусе добираться.
– Хорошо, Василий Кузьмич - кивнула Ира - диктуйте адрес. Я запомню, у меня память хорошая.
Во вторник на службе Бакланова ждал сюрприз. Когда он явился, в первом часу (что уже могло считаться опозданием - при официальном начале рабочего дня в девять, начальствующим лицам полагалось быть на месте не позднее четверти, ну половины двенадцатого, но Василь Кузьмич решил, что в этот конкретный день ему за это ничего особого не будет, даже если заметят), то сначала был удивлен присутствием в приемной пары коротко стриженных парней в штатском (которые делали вид, что на Бакланова не обращают ни малейшего внимания), а затем секретарь-машинистка Светочка пролепетала, "а вас, Василь Кузьмич, в вашем кабинете уже больше получаса ждут". А поскольку входить в кабинет в отсутствие владельца полагалось входить лишь в одном известном случае (ну кроме техперсонала), то Бакланов открывал дверь, стоя на негнувшихся ногах. Хотя вроде, арестовывать его не за что - да и повышение тогда не укладывалось бы ни в какие рамки!
В кресле (не том, что за столом хозяина кабинета, а одном из "гостевых") сидела женщина, красивая, модно одетая, и смотрела на Бакланова изучающим взглядом. Анна Петровна Лазарева - у которой, по слухам, в сумочке лежит грозная бумага с подписью "И.Ст.", исполнять ее приказы как мои - а ее право непосредственного доклада Самому, никто из собеседников Бакланова сомнению не подвергал.
– Доброе утро, Василий Кузьмич. Простите за визит без предупреждения. Вы уделите мне пять минут, не по государственному, а по личному делу?
Бакланов выдавил из себя - да, конечно. И опустился в свое законное кресло. Лазарева продолжила:
– Ира мне все рассказала. Она добрая девочка, привыкшая любого человека считать хорошим, если только он не фашист, не бандеровец и не бандит. Очень независима и упряма - даже я для нее не авторитет, и меня она слушает не всегда. Особенно если ей запрещать, заставлять делать то, с чем она не согласна - тогда она из противоречия сделает наоборот. Что ж, она уже взрослая, и за себя отвечает. Но, хотя она мне не родная дочь, мне очень не безразлична ее судьба. Потому, если ее обидят, то обижусь я. Имейте это в виду, Василий Кузьмич - ведь вы завтра пригласили ее к себе на вечер?
Бакланов лишь кивнул, знаком что все понял. Лазарева легко встала - что ж, не смею больше отнимать ваше время, направилась к двери. Остановилась, обернулась, и добавила:
– А еще, Ира не переносит пьяных. И сама пьет лишь совсем легкое вино, и очень немного. Помните и об этом, Василий Кузьмич - если не хотите уронить себя в ее глазах..
То есть, Лазарева ничего не имеет против того, что Ирина завтра будет королевой вечера? Но обеспокоена, чтобы с ее дочкой ничего не случилось - вполне обычное желание любой матери, даже приемной. Будет обижена - ясно, что за этим последует, причем строго по закону: имея желание, и возможности Службы Партийной Безопасности, любого можно рассмотреть под микроскопом и найти хоть что-нибудь, если ты не святой, тут не только повышение не утвердят, легко из Москвы в провинцию вылетишь, а то и что-то подсудное возникнет. Вот ведь попал, как кур во щи! Про Лазареву говорят, что ее были слова, "если тебя огорчили, плакать должен тот, кто в этом виновен". Запросто могут "аморалку" приписать, хотя и редко такое случается, для того надо быть распоследним мерзавцем, вроде того как "бросил с ребенком, имея еще и жену", да чтоб заявление пострадавшая написала, и до самого верха дошло - но кто сомневается, что при большом старании и Ирочку Матвееву найдут, и всех кто до нее, и уговорят написать жалобы как положено, затем партийный суд, и партбилет на стол, карьера рубится напрочь, хоть поваром в ресторан идти работать. С другой стороны, положение можно и с пользой для себя обернуть, я ведь Иру обижать вовсе не собираюсь. И в любом случае, хотел бы ее увидеть завтра - да и приглашена она уже, и отказ воспримет как обиду.
Василь Кузьмич не заметил, что входя в волнении, он не прикрыл за собой дверь кабинета (а видела ли это Лазарева, оставалось неизвестным). А в приемной Светочка напрягала ушки - и, едва гости ушли, под первым же предлогом бросилась разносить новость по подружкам, так стремительно цокая каблучками по коридору, что юбка-клеш раздувалась на бегу. Никто ведь не предупредил, что это секрет, не брал подписку - значит, можно? В итоге, к концу дня все министерство знало, что "наш Бакланов оказывается, орел, дочку самой Лазаревой подцепил - ну, теперь он или высоко взлетит, или крылья обломает".
А еще он не узнал, что первоначально сборище намечалось дома у того же Витьки - но у него как назло, случилась неприятность: у соседей сверху прорвало трубу и привести квартиру в подобающий вид получалось никак не раньше пятницы. Что категорически не подходило одному из гостей (как и встреча в ресторане). Так что, "у Бакланова - а отчего бы и нет"?
В среду Василь Кузьмич отпросился со службы в четыре, и на весь вечер - так как срочных незавершенных дел не было, дали добро. Ровно в шесть раздался звонок в дверь. Ира вошла, такая нарядная, в широкой шляпе с вуалью, скрывающей лицо - сразу наполнив прихожую шелестом платья и запахом итальянских духов. А Бакланов стоял перед ней без пиджака, закатав рукава рубашки и повязав передник. С кухни доносился аромат чего-то жарящегося.
– Василий Кузьмич, вам лишь поварского колпака не хватает! Вы готовите сами? А как же ваша домработница?
– Иногда - ответил Бакланов - для своего удовольствия, это называется "хобби". Вы считаете это чем-то неподобающим?
– Нет что вы!
– ответил Ира - просто удивилась. Хотя слышала, что все великие повара, это мужчины. Как например месье Оливье, в честь которого назван мой любимый салат.
– Вы на мотороллере приехали? Надо тогда распорядиться, чтобы его поставили во двор, за ворота, а то как бы не..