Красные пианисты

Бондаренко Игорь Михайлович

В большой овальной комнате, заполненной военными, за отдельным столом сидели две стенографистки. Обе в черных юбках и кипенно-белых блузках. Одна постарше, лет тридцати пяти, другая — совсем молоденькая. На вид ей можно было дать лет двадцать. Ее звали Рената Вагнер.

Гиммлер, не привлекая к себе внимания, бесшумно подошел к ним. Работала молоденькая. Старшая отдыхала. Тонкая, изящная рука стенографистки ловко и быстро заполняла белый лист непонятными для непосвященных знаками.

Постояв с минуту за стенографистками

и почти осязая, как напряглись спины у обеих, почувствовавших, кто стоит за ними, Гиммлер, тихо ступая, вышел из кабинета.

Через час, переодевшись в штатское, он покинул имперскую канцелярию.

* * *

Его черный «мерседес» с матовыми стеклами остановился за два квартала от дома, который он намеревался посетить. Вместе с Гиммлером машину покинул телохранитель. Оба они были одеты в черные костюмы. Дымчатые очки скрывали глаза. Оба были с приклеенными бородками.

Знаменитую берлинскую гадалку Анну Краус заранее предупредили о визите некоего важного лица, именем которого она не должна была интересоваться.

Как только телохранитель Гиммлера нажал кнопку звонка, дверь распахнулась. Их ждали. В комнате царил полумрак. Горела неяркая красная лампочка. На стенах висели ритуальные темные маски. Они зловеще скалились. В углу, на тумбочке, покрытой до пола черным покрывалом, белел человеческий череп.

Служка, который проводил их в комнату ожидания, не проронил ни слова. В это время в комнату вошла гадалка. На ней была черная кашемировая шаль, а на груди на золотой цепочке — амулет. Седые волосы ее были гладко зачесаны назад. Она внимательно посмотрела на одного и другого и повелительным тоном сказала телохранителю:

— Вы останетесь здесь.

Анна Краус повернулась к Гиммлеру и сделала приглашающий жест. Гиммлер последовал за ней.

Они прошли небольшую, тоже слабо освещенную комнату и оказались в зале, стены которого покрывала черная драпировка. Одна из стен изображала карту звездного неба. Звезды горели; была ли это искусственная подсветка или они выполнены из какого-то светящегося материала — трудно понять.

В углу на возвышении лежал индейский скальп. Длинные черные волосы его ниспадали на желтое покрывало.

В другом углу стояла жаровня с потухшими углями.

Другую стену занимали до потолка полки, набитые книгами в затрепанных, старинных, кожаных переплетах.

— Что вы хотели узнать? — спросила Краус.

— Я хотел бы, чтобы вы посмотрели мой гороскоп и еще гороскоп человека, которого здесь нет. Оба они составлены одним астрологом, но мне нужно подтверждение.

— Хорошо. Я сверю их со своими книгами. Когда вы родились, я знаю. Когда родился человек, гороскоп которого вы принесли с собой?

— Он родился в апреле.

— Число?

— Двадцатое.

Анна Краус взяла оба гороскопа и удалилась. Гиммлер терпеливо ждал.

Гиммлер верил в астрологию, но это не значит, что он верил каждому астрологу. Среди них, как и среди врачей, попадались такие, которые могли поставить «ложный диагноз».

В зале стояли два кресла с высокими резными спинками. Гиммлер разместился в одном из них.

Вскоре бесшумно вошла Анна Краус. Она опустилась в кресло напротив.

— Человек, о котором вы хлопочете, находится под покровительством Марса, — заговорила она. — Рожденный под этим знаком обладает сильной волей. Этот человек властолюбив и агрессивен. Его нельзя назвать жестоким, но он не считается с другими людьми. У него все подчинено одной цели. Для достижения этой цели он не остановится ни перед чем.

Расположение звезд благоприятствует его деятельности в настоящее время. Но в ближайшие дни его настигнет болезнь. Опасности для его жизни она не представляет. О будущем его я говорить не буду. Когда я заглянула туда, мне стало страшно!

— Вы находите, что будущее у этого человека ужасно? — спросил Гиммлер.

— Да. Я вижу там смерть!

— И как скоро?

— Скорее, чем вы думаете.

— Мой астролог говорил мне нечто другое, — проговорился Гиммлер.

— Ваш астролог врал.

— Но зачем?

— Из страха! Я же вам говорю правду, потому что не боюсь никого.

— И что же вы скажете о моем гороскопе?

— Ваша звезда поднимется еще выше. В будущем вас не ждут мучения. Даже смерть ваша будет легкой.

— Вы знаете даже это?

— Я вижу ее.

У Гиммлера не хватило смелости спросить когда, а Анна Краус продолжала:

— Вам чужд риск и азарт. Вам покровительствует Сатурн. Вы честолюбивы, но скрываете это. Живете не мечтами, а реальной действительностью. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой вы идете к своей цели. Вы намечаете главную схему и не останавливаетесь на мелочах. Сблизиться вам ни с кем не удастся. У вас нет друзей. Но вы — хороший семьянин. Вам чужда импульсивность. Знак, под которым вы родились, Козерог. Это один из самых выносливых знаков Зодиака. Люди, рожденные под этим знаком, настойчивы в достижении цели, замкнуты и чувствительны. Под знаком Козерога рождаются хорошие администраторы, инженеры, ученые и политики… Однако нам надо прервать сеанс. У вас сейчас болит желудок. Главное я уже сказала вам.

— Спасибо, фрау Краус. Спасибо. Вот моя благодарность. — Гиммлер вытащил кошелек.

— Оставьте это при себе. Есть вещи, за которые я не беру денег.

* * *

После разговора с Анной Краус Гиммлер не вытерпел и через два дня позвонил в «Вольфшанце» связался с лейб-медиком фюрера доктором Мореллем.

— Как здоровье фюрера, Тео?

— Второй день фюрера мучают желудочные боли.

— Фюрер нарушил диету?

— Нет. Боли у него явно невралгического характера.