Красными нитями
Шрифт:
Рейна прижало к стене — карета свернула с широкого проспекта Воинов. Они двигались на юго-запад, к границе Прина и маленького Мыса, который считался «учёным» районом, но его активно занимали торговцы.
— Куда мы? — быстро спросил Рейн, стараясь сохранить лёд в голосе, каким всегда говорил с Алкерном.
— После покаяния вы должны посетить гильдию учёных. Вас пригласили на демонстрацию, — камердинер сделал паузу. — Они называют это телеграф. Кир Л-Арджан, я предупреждал вас ещё в понедельник.
Рейн, кивнув, отвернулся к окну. Лучше
Копыта двух лошадок мирно стучали по мостовой. Обычно этот звук успокаивал, но сегодня Рейн чувствовал всё большее возбуждение.
Наверное, это расплата за проступок в Церкви. А может, её задумали даже раньше. И что там будет: опять кнуты, железо или только проповеди? Или приватная беседа с кем-то из Совета? И там — это где? Верить в ложь об учёной гильдии не стоило — дорога в Мыс только что осталась за поворотом.
Видимо, он нащупал предел дозволенного. И если за восемь дней не получилось ничего, кроме как начать правление с трупов и крови, то что изменится? Кто-то во дворце вдруг станет союзником? Или один из Совета захочет поддержать?
Едва ли, но и этого было бы слишком мало. Значит, пора найти другой путь.
— Я должен вам кое-что передать, — начал Алкерн и, отложив записную книжку, потянулся в нагрудный карман.
Рейн оценивающим взглядом посмотрел на камердинера. Вот уж кто явно знал многое. Аккуратный костюм, идеально выбритое лицо, строгий взгляд — всё вызывало ненависть, словно перед ним сидели сами советники.
Рейн быстрым движением схватил записную книжку. Страницы были разделены на две части. Слева — стройные ряды часов и минут, справа — безукоризненно ровные записи, где в это время находился правитель. Следил. И, конечно, доносил Совету.
— Король Рейн! — воскликнул Алкерн. — Что…
Рейн вскочил. Карета качнулась. Он схватил Алкерна за волосы и ударил головой о стенку, затем взял обмякшего мужчину за галстук, перекрутил через шею и потянул на себя, одной ногой уперевшись о скамью.
Рейн холодно смотрел в зелёные глаза, на кривившиеся губы, на судорожные движения рук и чувствовал удовольствие. Да, черт возьми, это будет с каждым из Совета. На лице медленно проступила ухмылка. Сами лишили того, кто мог указать верный путь.
Рейн выпустил Алкерна, и тот мешком повалился на бок. Карета снова качнулась.
Он рывком открыл дверь и выпрыгнул, сгруппировавшись. Мостовая встретила твёрдым ударом. Рейн перекувыркнулся и, оттолкнувшись от земли, бросился по улицам.
Перед глазами замельтешили чёрные точки, а внутри появилось неприятное чувство тошноты. Но сзади слышались крики, лошадиное ржание, и он всё бежал и бежал — на восток, снова в Канаву, и будь что будет.
Глава 12. Замок
На Первой улице совсем не было деревьев, только низкие каменные дома, однообразные до ужаса, с грязными окнами и хлипкими — вот-вот обвалятся — железными балкончиками, где неопрятной грудой лежали сваленные вещи. Точнее, в конце, рядом с дорогой — разбитой колеей, по которой повозки и паромобили проезжали с трудом, — торчал покосившийся, почерневший мёртвый ствол, но это даже деревом нельзя было назвать.
Прячась по закоулкам, Рейн прождал до темноты, затем пошёл на Первую. В окнах горел свет, но улица была пуста. Работяги потихоньку вернулись домой, а остальные вечером не выходили: мало ли кто забредёт из Канавы.
Рейн зябко ежился и постоянно обхватывал себя за плечи, пытаясь согреться, но быстро вспоминал: опасный жест, руки лучше держать наготове. Пальто осталось в карете, а от простой тонкой рубашки тепла шло немного. Он стащил грубую рабочую куртку, но та была так затёрта, что совсем не грела.
Рейн присел перед трухлявым деревом и сунул пальцы в дыру в стволе. Вытянул ключ, быстро поднялся и, оглядываясь, пошёл к своему дому. Он не знал, как сложится, но попросил Кая оплатить комнату и оставить ключ. Ну, хоть на такую просьбу этот мелкий ублюдок откликнулся.
Дом, как всегда, встретил запахами сырости и грязи. Паутина в углу не исчезла, только больше стала. Двери одной квартиры стояли нараспашку — наверное, жильцы съехали.
Рейн шёл медленно, стараясь наступать на те половицы, которые не скрипели. Из-за дверей ещё слышались усталые голоса, а кое-где — смех и даже слёзы. На втором этаже сыростью пахло меньше, вместо этого появились ароматы еды: кислая капуста, картофель и совсем слабо — мясо.
Дверь открылась со скрипом. Воздух внутри стоял тяжёлый, спертый, и Рейн сразу распахнул окно. Комната, кухня, коридор остались такими же, как в день отъезда. Он плюхнулся на кровать, и от покрывала поднялся столбик пыли. Снял ботинки, чулки, вытянул ноги и сразу почувствовал себя лучше.
Посидев так минут пять, Рейн подошёл к столу. На углу лежал тканевый мешочек, перевязанный шёлковой верёвкой. Он развязал его: внутри по-прежнему были три кисти и краски — подарок Эль, который прежде он даже трогать боялся. Казалось, что это — ненастоящее, ну не могут ему что-то подарить, да ещё кто!
Ну и кто — одна из тех, кто так просто закрыл глаза на его просьбу о помощи, из-за кого Аста убили?
Рейн схватился за верёвку и с размаху кинул мешок об стену. Тот упал с глухим звуком. Рейн бросил быстрый взгляд в сторону, где стоял бы Аст. Вещь ведь не виновата, что за ним никто не пришёл. Он протяжно вздохнул и побрёл на кухню.
А может, они все-таки пытались, просто у них не получилось? Рейн снова посмотрел в пустоту. Тогда бы Адайн не пришла на его коронацию.
Он нашёл несколько сухарей и торопливо разжевал, затем, вернувшись в комнату, свернулся на кровати. Опасно здесь оставаться, но за час с ним ничего не случится. Рейн пообещал себе, что проспит ровно столько, затем вернётся в Канаву и найдёт надёжное убежище.