Красный ангел
Шрифт:
Марджори снова порылась в сумке и вытащила еще одну фотокарточку. Перевернув ее, она фломастером начертила на оборотной стороне несколько слов. Потом извлекла из кармана большую английскую булавку и приколола фотографию изображением вниз к пропотевшей кофточке Алекс.
— Что это?
— Вам лучше не знать, — улыбнулась Марджори.
И опять полезла в сумку.
Алекс, как при моментальной фотосъемке, фиксировала большой полосатый бумажник, потом спусковой крючок, потом — длинный, блестящий ствол… Она вспомнила про свою сумку, лежащую
Я не хочу…
…вынутый наполовину, нацеленный на нее…
Я не хочу подыхать так…
Улыбка Марджори — хищная, довольная…
Да пошла она!
С силой, о которой она даже не подозревала, Алекс выбросила вперед ноги, целясь в голову Марджори, и, к собственному удивлению, попала. Пистолет отлетел куда-то в угол, Марджори Кассетти упала. Алекс уже была на коленях. Поскальзываясь на пластике и едва не потеряв равновесие, она со всего размаху грохнулась на нее сверху и услышала, как что-то хрустнуло. Головой, как молотом, она колотила по лицу Марджори — раз, другой, третий. Все лицо уже было в густой, теплой, липкой крови.
Но тут мощный удар в грудь отбросил ее на середину фургона. Она упала на связанные руки и заскользила по чему-то мокрому и липкому — блевотине, крови…
Марджори лихорадочно ощупывала все вокруг в поисках оружия. Алекс попятилась и уперлась спиной в металлическую дверцу.
Господи, Господи, Господи…
Марджори нашла пистолет.
Онемевшие пальцы Алекс нащупали ручку. Она рванула ее так, что сломала ногти. Если дверца заперта — у нее никаких шансов.
Дверь, черт бы ее побрал, была заперта. Ручка даже не шелохнулась.
Марджори подняла пистолет.
Алекс с воплем ударила в дверь спиной.
Нет, не заперта. Просто застряла.
Это она поняла, уже вылетая спиной из фургона и инстинктивно переворачиваясь в полете набок. Но сгруппироваться не успела и очень больно ударилась — потом покатилась, покатилась, покатилась что было сил вперед, не думая, что там — тротуар или проезжая часть, по которой несутся машины.
И попала в какой-то сумрак. Прямо над головой нависало промасленное грязное днище автомобиля. Достаточно низко, чтобы разбить нос. Перекатившись еще раз, она постаралась угнездиться максимально близко к центру.
Из задней дверцы фургона показались ноги Марджори, обутые в белые матерчатые туфли, заляпанные чем-то желтовато-розовым — наверное, блевотиной.
Ну что ж, она сделала всё, что могла. Больше сражаться нечем. Алекс с грустной усмешкой вспомнила утешительный приз в играх на выживание.
Проигравшему достаются роскошные похороны.
Белые туфли вдруг остановились и двинулись назад. Визг покрышек. Вой сирены. Белые туфли бегут к фургону, исчезают. Рев мотора, визг покрышек, фургон врезался в автомобиль, под которым лежала Алекс.
Машина вздрогнула, покачнулась,
Другая машина, взвизгнув тормозами, остановилась. Из нее показались женские туфли — темные, почти без каблуков. Они перемещались по площадке. Алекс, извиваясь, как червяк, начала выбираться наружу, на солнечный свет.
Шенберг в изумлении уставилась на нее. Алекс даже смогла улыбнуться.
— В-вы не могли бы отвезти меня обратно в клинику? — проговорила она и разрыдалась.
Глава 38
Когда смыли кровь, оказалось, что все не так уж плохо.
Доктор хмыкнул и потянул её за нос. Алекс взвыла от боли, и он усмехнулся. Садист, подумала Алекс.
— В следующий раз будьте повнимательней, иначе станете похожи на чемпиона по боксу.
— Сломан? — прохрипела Алекс.
Мужчина жизнерадостно кивнул и поставил нос на место.
— Всё остальное, впрочем, не так страшно. Пара зубов; синяки, ссадины. После драк на школьном дворе бывает еще не то.
— Значит, все в порядке? — переспросила Шенберг, недоверчиво оглядывая доктора с ног до головы. — Вы уверены?
— Ну, разумеется, она получила несколько ранений, но если вы спрашиваете, будет ли она жить, то да, безусловно. — Он закончил обрабатывать Алекс нос и подарил ей великолепную белозубую улыбку. — Постарайтесь сегодня больше ни во что не ввязываться.
Алекс хмыкнула и соскользнула со смотрового стола. Врач нацарапал пару рецептов и вручил ей со словами, что их надо передать медсестре. Потом отправился за другим пациентом. Шенберг окинула его недобрым взглядом.
— Значит, вы заметили фургон и решили последить за мной? — переспросила Алекс, — во второй раз за этот день расплачиваясь в кассе. Среди предметов, оставшихся на асфальте после Отъезда фургона, остались заблеванная пластиковая пленка и сумка, на дне которой по-прежнему покоился револьвер.
— Даже не знаю почему, — хмуро призналась Шенберг. — Мы все полагали, если она и намерена убить кого — если она вообще существует, — так это Липаски. Вам не повезло.
— Вполне повезло, — возразила Алекс, перекидывая сумку через плечо. — Куда теперь?
— Полагаю, в участок. Подождите, я позвоню.
Переговоры Шенберг с Марковски получились односторонними. Она успевала только вставить нечто типа "но я…" или "да, но…". Когда Шенберг наконец удалось произнести полновесную фразу, Алекс поняла, что разговор подошел к концу.
— Нет, сэр, я была недостаточно близко… да, я полагаю… она не говорит… хорошо. Хорошо, мы будем ждать здесь. Да, полагаю, идти она сможет.
— Только попробуй меня остановить, — буркнула Алекс и добавила громче: — Что известно про детектива Липаски?