Красный Барон
Шрифт:
— А мне? — вскинул глаза Андрей.
Кузнец расхохотался и хлопнул его по плечу:
— А мы с тобой два сапога — пара. И тебе, и мне завтра на виселицу — это все знают.
— Так значит ночью? — с вновь обретенной надеждою прошептал Громов.
— Ночью. А сейчас — тсс!
До ночи еще оставалось время подумать, поразмышлять, прокачать ситуацию, чем и занялся Громов после разговора с новым знакомцем — Жауме Бальосом, честным каталонским кузнецом… хотелось верить, что честным.
Итак, пока позволяло время, Андрей пытался припомнить хоть что-то из имевшихся ранее знаний, увы, по данному вопросу достаточно скудных. Тысяча семьсот пятый год — так называемая «война за Испанское наследство», битва за престол после безвременной кончины больного и бездетного испанского короля Карлоса Второго. Как водится — пара претендентов на освободившийся трон в лице Филиппа Бурбона и Карла Габсбурга. За Филиппом стоял Людовик Четырнадцатый, король-солнце, стояла Франция, чрезмерное усиление которой за счет фактического присоединения Испании было невыгодно никому и в первую очередь — Англии, Голландии, Австрии, — они и образовали коалицию, и война велась с переменным успехом. Вот, в принципе, и все — да и кто из российских — и не только российских — историков сказал бы больше? Разве что университетские профессора, преподаватели с кафедр новой истории — но тех ведь раз, два и… А все остальные историки, даже остепененные, крайне специализированные вплоть до «Эволюция лошадиных подков в период ранних Каролингов» или, как у Громова, «Крестьяне-отходники Тульской губернии». О войне за Испанское наследство, прямо России не касавшейся, у всех — крайне поверхностные знания, а то и вообще никаких. Даже кто такой лорд Питерборо, к стыду своему, Громов мог только догадываться, знал лишь то, что Англией к этому времени правила королева Анна, да смутно припоминал некоторых известнейших полководцев типа Евгения Савойского или Вальми.
Нет! Ну ведь угораздило же! И… как же там Влада? Она тоже здесь, в восемнадцатом веке, или все же девчонку миновала сия фантастическая участь? Вопросы, вопросы… Что в них толку сейчас? О другом пока надо думать. О другом… Выбраться для начала отсюда, а уж опосля — там видно будет.
— Эй, просыпайся, друг. Пора!
Тревожный шепот кузнеца Жауме Бальоса вовсе не разбудил Громова — молодой человек уже давно не спал, все ворочался, ждал, всматриваясь в темноту. Встав, сообщники на ощупь подобрались к двери и разом ударили в нее плечами — раз-два! Не особенно-то и шумно получилось, лишь жалобно звякнул упавший на пол засов. Хлипенькие оказались запоры! Понятно, почему — видать, давненько здесь двери не вышибали.
— Идем!
Жауме уверенно зашагал по узкому коридору, как показалось Андрею — куда-то в глубь тюрьмы, прочь от видневшихся невдалеке пляшущих желто-оранжевых отблесков — похоже, там, за углом, ярко горели факелы.
С минуты на минуту Громов ожидал погони — тюремщики обязательно должны были спохватиться, явиться на шум, если, конечно, они его слышали, не спали. Тяжелое дыхание кузнеца слышалось впереди, шаги беглецов гулко отдавались под сводами, а погони что-то не было слышно — странно!
— Они дрыхнут все, — шепотом пояснил Жауме. — Ленивые кастильские свиньи. К тому же им давно не платили жалованья. На все — плевать.
Понятно! Андрей усмехнулся — раз жалованье не платят, так и в самом деле — зачем честно службу нести?
— Думаю, стражники и сами разбегутся, едва только увидят распахнутую дверь, — тихо засмеялся кузнец. — Такие уж это воины. Набрали невесть кого — заставили служить силой. Ну то нам на руку.
— Странно, что еще вся тюрьма не сбежала, — пошутил молодой человек.
Кузнец хмыкнул:
— Не сбегут — боятся. Страх — великая сила. Да и настоящих борцов в крепости нет — похватали бог знает кого: недоимщиков крестьян, цыган, бродячих акробатов. Да и они, может, бежали бы, кабы знали, что служба тут наперекосяк. Тем более — скоро тут всем не до нашего побега будет — уже третий день в море реют вымпелы английской эскадры! Скоро, скоро сядет на трон добрый король Карлос, а кастильские псы пусть убираются в свой поганый Мадрид!
В последних словах Жауме сквозила самая лютая ненависть, словно кастильцы были захватчиками — да ведь и были, лет с полсотни назад подавив народное восстание, известное как «война жнецов». Насколько помнил Громов, тогда Каталония на краткий миг стала свободной страною… на краткий — но незабываемый здесь для многих — миг.
— Сюда… Эй!
Задумавшись, Андрей едва не пропустил поворот — черный лаз, ведущий куда-то наверх, на крепостные стены. Резко потянуло ночной свежестью, неожиданный порыв ветра растрепал волосы беглецов, выбравшихся на открытую галерею. В усыпанном желтыми звездами небе ярко сияла луна, и высокие зубчатые башни отбрасывали качающиеся призрачные тени. Путь неожиданно преградила решетка, на вид — весьма прочная…
— Пройде-ом! — обернувшись, успокоил кузнец. — Эту решетку я ковал. И замок тоже я ставил.
Он протянул руку, что-то звякнуло, заскрипело, и решетка покорно сдвинулась в сторону.
— Проходи! — галантно предложил Жауме. — Увы, главные ворота охраняются гораздо лучше, чем узники, — из крепости мы не выйдем.
— Не выйдем? — Громов с удивлением посмотрел на своего сообщника. — Зачем же тогда было бежать?
— Укроемся в верхнем саду, на время, — шепотом пояснил кузнец. — Думаю, нам недолго придется ждать.
— Ждать? Чего?
— Увидишь. А сейчас — идем, и быстрее: скоро рассвет.
И в самом деле, на востоке, за цепью невысоких гор, уже сверкали алым зарницы, и первые солнечные лучи готовились озарить своим светом покрытые густыми кустами вершины.
Верхний сад занимал почти весь двор крепости, ту ее часть, что выходила к морю. Вдоль всей стены, уставившись жерлами в сторону гавани, грозно торчали пушки, в числе которых — огромные девяностошестифунтовые орудия, способные превратить в щепки любой вражеский корабль, рискнувший зайти в порт Барселоны. Кроме этих монстров, числом около дюжины, еще имелись стволы калибром поменьше — двадцатичетырех- и даже двенадцатифунтовые, эти были установлены на деревянных лафетах с небольшими колесиками, принайтованные к стене прочными канатами, подобно тому, как делается на военных судах. При нужде все эти пушки можно было перекатить к противоположной стене и обстреливать город.
— Нам сюда, друг Андреас!
Сообщник кивнул на помост, маячивший за деревьями и украшенный какими-то сюрреалистическими надстройками… мачтами, что ли? Да нет! Не мачты — то были виселицы, уготованные в том числе и для двоих беглецов… если б их, конечно, поймали.
«Черт! — запоздало подумал Андрей. — А ведь Перепелку сегодня повесят».
Он совсем забыл про мальчишку и сейчас ощутил некий укол совести, ведь Жоакин оказался здесь его, Громова, волею… ну и по своей собственной просьбе, конечно… но если б не Андрей, то…