Красный Барон
Шрифт:
— А вы довольно вежливы… И ваш английский в общем неплох. Только несколько странен.
— Я польщен, милорд.
Громов кивнул с видом и грацией знаменитого Шерлока Холмса — Ливанова, что, надо сказать, произвело на графа еще более благоприятное впечатление.
— Я знаю, вы совершили подвиг и достойны награды…
— Но…
Не слушая никаких возражений, вельможа брезгливо махнул рукой и поднялся со стула:
— Вы, верно, бедны, хоть и благородного рода — иначе не отправились искать счастья за тридевять земель. Вот, — подойдя к шкафу, он вытащил оттуда увесистый мешочек,
— Благодарю вас, милорд! — встав, Андрей поклонился с видом заправского лорда и даже попытался щелкнуть каблуками — да в ботфортах получилось как-то не очень.
Граф хмыкнул:
— Вижу, вы достаточно воспитаны, молодой человек. И достаточно благородны, чтобы с честью исполнять порученное вам дело… Я направлю вас к местному губернатору, недавно назначенному именем Его величества короля Испании Карла. Губернатор обговорит с вами все детали.
Громов попытался что-то сказать, но граф ожег его вмиг ставшим тяжелым взглядом, враз превратившись из доброго дядюшки в какого-то жуткого монстра:
— Англия умеет награждать, умеет и карать, — вполголоса произнес вельможа. — Всегда помните об этом, друг мой. А сейчас — ступайте. Удачи вам на вашем новом поприще.
Поклонясь, молодой человек вышел, не забыв прихватить с собой наградной мешочек. Что еще за новое поприще? Похоже, здесь уже все решили за него. Правда, хорошо, что денег дали — пятьдесят гиней, ха! Насколько помнил Громов, гинея — это полновесная золотая монет примерно в восемь грамм. Умножить на пятьдесят — четыреста грамм почти чистого золота! Неплохо. Правда, по нынешним временам это не так уж и много… но на полгода безбедной жизни, наверное, хватит — а за это время надо придумать способ отсюда выбраться. И поискать, наконец, Владу — вдруг она тоже здесь? Ну и дела творятся — не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. С утра чуть не повесили, а к вечеру — золота мешок. Бух! Словно обухом по голове.
Дожидавшийся в приемной майор без лишних слов махнул рукою:
— Идемте, я провожу вас к губернатору, сеньор Андреас. Это тоже здесь, рядом, в соседнем дворце. Только во дворец вы пойдете один, господин губернатор желает говорить с вами с глазу на глаз. Хотя… — команданте Каррадос замялся. — Я примерно представляю, что он может вам предложить. Мой вам совет — соглашайтесь.
— Соглашаться? — Андрей изумленно вскинул брови. — На что?
— Там увидите, — уклончиво отозвался майор и, выйдя на улицу, показал путь рукой. — Нам туда.
Действительно, рядом. Полтора десятка шагов. Правда, на этот раз не шикарное палаццо, а просто богатый дом с фонтаном и апельсиновым садом. И тут — часовые у входа, правда, похоже, не англичане — местные.
А внутри — все так же: широкая лестница с балюстрадой, приемная, кабинет — только не из красного дерева, попроще, но с картинами, и на окнах — шторы. Сидевший за столом мужчина в сером партикулярном платье что-то торопливо писал, обмакивая гусиное перо в чернильницу бронзового письменного прибора, однако, при появлении посетителя тут же поднял глаза:
— Здравствуйте, здравствуйте, господин Андреас! Давно вас жду. Что вы так смотрите? Проходите, садитесь. Вон стул. Представляться не буду — мы ведь с вами знакомы, кажется. Просто уточню: нынче я — губернатор.
Опустившись на стул, Громов потряс головою, словно отгоняя навязчивое видение. За столом, в должности новоявленного губернатора его встретил не кто иной, как давешний судья барон Рамон дель Кортасар-и-Мендоза. Тот самый, что вчера вечером ничтоже сумняшеся отправил Андрея на виселицу!
Да-а-а… дела. Опять — обухом по голове!
Глава 4
Осень 1705 г. Барселона
На службе у короля Карла
Громов все же не был глупцом и догадался сразу: вот почему так халатно отнеслись к его делу, вот почему не пытали, не допытывались подробностей, а просто поспешили отправить на виселицу. Помощник судьи барон де Мендоза таким образом подставлял непонятного бродягу вместо себя, ведь он сам и был английским шпионом, резидентом, столь ловко увернувшимся от удара — нате вам Громова, берите! Он-то и есть — соглядатай, его и повесить немедля. Да, все так и есть.
А теперь что ж: барон тоже получил за свои услуги награду — губернаторскую должность, славу, богатство, почет! Ишь, сидит теперь, пишет… доносы? Так вроде некому уже — ему самому теперь должны доносить.
— Рад, что вы живы, друг мой, — поиграв перстнями, улыбнулся барон. — Признаться, вы мне сразу понравились, да я этого и не скрывал.
Хм, понравился… Андрей хмыкнул, но тут же изобразил на лице самое благожелательное выражение: чего обижаться-то? Такие уж здесь нравы. Тем более всего через несколько лет ситуация в Испании изменится, на трон, ценой отказа от французской короны, крепко усядется Филипп Бурбон, в экономике станет чуть легче, с каталонским сепаратизмом безжалостно расправятся, а этого прыткого барона — повесят! Всенепременно повесят, если, правда, тот не успеет сбежать. Такова се ля ви — да.
— Вижу, вы все прекрасно понимаете, — бывший помощник судьи расплылся еще в более довольной улыбке. — Кстати, чтоб вас окончательно утешить… Знаете, что я сейчас пишу?
— Только не говорите, что фантастический роман, — скривился Громов.
— Опять шутите? — губернатор потер руки и тщательно промокнул только что написанное большим пресс-папье с до блеска начищенной серебряной ручкой. — Это — ваш лейтенантский патент, вот, возьмите. Берите, берите, не стесняйтесь, я уже поставил печать.
— Лейтенантский патент? — удивленно переспросил молодой человек. — И что я должен буду делать?
Барон Мендоза расхохотался:
— Что и все, друг мой! Что и все мы — служить! Светлейшему королю Карлу. С санкции лорда Питерборо, моим распоряжением и этой бумагой вы назначаетесь командиром полуроты — плутонга, расположенного в хорошо знакомой вам крепости Монтжуик!
— Что?! — Андрей едва не поперхнулся слюною.
— Успокойтесь, туда ныне войдут совершенно другие войска… разве что тюремщики да палач останутся прежние — зачем менять добросовестных служак?