Красный Барон

Посняков Андрей

Сделав несколько шагов по пыльному коридору, Андрей вышел в просторный холл и замер, прислушиваясь. Со второго этажа, куда вела широкая мраморная лестница, доносились веселые крики играющих детей… ага, вот двое пострелят лет шести-семи с радостными воплями спустились по лестнице вниз и выбежали на улицу. Пожилая негритянка в сером суконном платье — по всей видимости, нянька или бонна — едва поспевала за детьми.

Слава богу, ушли… Громов хотел было подняться наверх, но, услышав чьи-то шаги, спрятался за портьерой, пропуская дородную индеанку с большой плетеной

корзиной, полной белья. По всей видимости, там, куда она шла, находились какие-то хозяйственные помещения, вполне возможно — гардеробная, что и было нужно. Рассудив таким образом, лейтенант прошмыгнул вслед за прачкой, оказавшись в просторной комнате с большим зеркалом на стене и бронзовой, наполненной водою с лепестками роз ванной.

Поставив корзину на небольшой столик слева от зеркала, прачка выложила оттуда белье, аккуратной стопочкой сложив его в просторном резном шкафу из крепкого дуба, после чего, что-то себе под нос напевая, ушла, захлопнув за собой дверь.

Томившийся за углом шкафа Громов давно уже увидел лежащую на золоченой полке под зеркалом бритву и кусок зольного мыла. Оставалось только лишь это все прихватить да поискать одежду.

Андрей подошел к зеркалу, откуда на него глянул весьма подозрительного вида бродяга, оборванец с длинной нечесаной шевелюрой… впрочем, можно было сказать и по-другому — загорелый мускулистый мачо! Да-да… и так можно было сказать, вполне… Интересно, понравился бы он в таком виде Бьянке? Владе — уж точно понравился бы. Ах, Бяьнка, Бьянка… Господи — да не приснилось ли все это?

— Что это ты тут делаешь, а?

Позади выстрелом прозвучал требовательный женский голос, а в зеркале отразилась красавица: стройная, лет тридцати пяти, дама, с бледным, обрамленным иссиня-черными волосами лицом и большими, цвета крепкого чая, глазами, к которым так шло шелестяще-сверкающее муаровое платье цвета морской волны, оставляющее открытыми нежные сахарно-белые плечи.

— Что я делаю? Бреюсь, донна Кьяра, — намылив щеки, нагло отозвался Громов. — Просто надоело все время ходить, как клошар. Да и перед вами стыдно.

— А я вот сейчас кликну слуг, — женщина усмехнулась, впрочем, никого звать явно не торопилась, иначе давно бы позвала.

— О, донна Кьяра! Быть может, вы разрешите мне закончить свой туалет?

Побрив левую щеку, лейтенант приступил к правой, стараясь не делать резких движений — бритье опасной бритвой процедура весьма деликатная, требующая определенной сноровки и вовсе не терпящая никакой спешки. Можно полщеки отхватить — запросто!

— Ах… ты, значит, пришел только побриться… — тихо произнесла донна Кьяра… — Ну-ну… Лжешь!

— Конечно, лгу, — промокнув лицо найденной тут же салфеткой, молодой человек обернулся, встретившись взглядом с пылающими очами графини…

И больше не нужно было никаких слов…

Сделав шаг вперед, Громов обнял красавицу за плечи и крепко поцеловал в губы. Донна Кьяра подалась к нему всем телом, словно только этого и ждала… да верно, и ждала, иначе как объяснить эту внезапно вспыхнувшую страсть?

— Я знала,

знала, что ты придешь… — стаскивая с молодого человека одежду, шептала графиня. — Знала… Помоги мне снять платье…

Она повернулась спиной, и Громов, быстро распутав завязки, удерживающие лиф, поцеловал женщину в шею и, не переставая покрывать поцелуями плечи, нежно провел пальцами по позвоночнику… а вот ладони его скользнули вперед, поласкали пупок… грудь, упругую и большую…

С тихим стуком полетел на пол корсет, шурша, упало платье… Подхватив нагую красавицу на руки, молодой человек усадил ее на край стола, рядом с бельевой корзиной. Андрей больше не в силах был сдерживаться, проваливаясь в томный, затягивающий омут любовных ласк.

Графиня обняла его за плечи, обхватив поясницу ногами, Громов поласкал грудь, чувствуя на своих устах горячее дыхание страсти. Ах, эти распахнутые губы, зовущие к поцелуям… этот тепло-коричневый взгляд… словно омут…

В этот омут — омут нешуточной страсти — упали оба, провалились, не боясь утонуть, ибо оба только этого сейчас и хотели, а все остальное было — ничто.

— Ах, мой герой… — извиваясь, стонала графиня.

Поскрипывал стол. И, едва любовники достигли высшего момента столь внезапно охватившей обоих страсти, сдвинутая на край стола корзина упала на пол, вызвав общий смех.

— Хорошо еще, не развалился стол, — закатывая глаза, хохотала графиня. — Нет, ну правда, мог же! Он такой же старый, как и крепость Сан-Маркос.

— Да неужели? — Андрей хмыкнул, погладив женщину по плечу. — Слушай, у тебя такая белая кожа… Как тебе удается от солнца спастись?

— О, это вовсе непросто, мой друг, — донна Кьяра, играя, щелкнула любовника по носу. — Надо подбирать одежду — легкую, но непроницаемую для лучей. И шляпа, обязательно шляпа.

— О, в этом доме, как видно, много одежды.

— Да уж немало, — красавица расхохоталась и, вдруг сделавшись серьезной, прошептала: — Больше сюда не приходи. Я найду тебя сама, ведь вы еще долго будете… строить?

— Думаю, до осени, — повел плечом лейтенант.

— Вот видишь, до осени. Уже хорошо. А там… там что-нибудь придумаем.

Усевшись рядом с графиней на стол — на место упавшей корзины, — молодой человек ласково провел любовнице по бедру и, поцеловав грудь, тихо спросил:

— У вас тут мальчишка служил… и девчонка. Что же их, правда — замуровали?

Женщина неожиданно отпрянула, красивое лицо ее исказила гримаса презрения и злобы.

— Так вот ты зачем явился?! — вскочив, донна Кьяра с яростью хлестнула Громова по щекам… хлестнула бы, коли б он не перехватил ее запястья руками.

— Пусти! — рассерженно прошипела графиня. — Пусти, иначе я буду кричать…

— Что ж, кричи — мне это нравится.

С этим словами Андрей снова поцеловал женщину в губы и долго-долго не отпускал, прижав к себе и нежно гладя ладонями талию и спину. Донна Кьяра затрепетала всем телом, уже не пытаясь кричать… Ее темно-карие глаза затуманились, вновь налившаяся терпким соком любви грудь тяжело вздымалась…