Красный циркуляр
Шрифт:
В тот момент Владимир не мог сказать мне, что уже обдумывает варианты выезда из страны. Самым логичным было пересечь границу по суше или по морю. Российская пограничная служба к тому времени значительно ослабла: многие отдаленные пропускные пункты не были оборудованы современными технологиями по распознаванию беглецов, и работали там обычно те, кого не приняли на службу в более приличные места. Исходя из этих соображений, удобнее всего было пересечь границу с Украиной вблизи хутора Нехотеевка или сесть на паром из Сочи в Стамбул. К несчастью для Владимира, оба этих места находились довольно далеко
Отбросив эти два варианта, Владимир решил прибегнуть к третьему — он тоже имел шансы на успех. Период летних отпусков в России заканчивался тридцать первого августа, в воскресенье, и в это время границу в обе стороны пересекали огромные толпы людей. Владимир надеялся, что таможенники устанут от этого хаоса и к вечеру уже не будут тщательно проверять каждый паспорт. Идея рискованная, и любой физически здоровый человек тут же отмел бы ее как слишком ненадежную, но большого выбора у Владимира не было.
И вот наступила суббота, тридцатое августа — день, когда Владимиру и Эдуарду надлежало явиться для дачи показаний в Казань. Я сидел как на иголках и ждал, когда позвонит жена Владимира и скажет, что за ним пришли. Но звонков из России не было. Мне хотелось позвонить ему в воскресенье утром, но я сдержался: вдруг его телефон прослушивают и поймут, что Владимир все еще на месте.
В тот день Владимир с семьей заказали билеты на рейс итальянской компании «Алиталия». Самолет вылетал в Милан в одиннадцать вечера из Шереметьево. Без двадцати пять они вышли из дома с простым ручным багажом. За Владимиром, в отличие от Эдуарда, никакие подозрительные личности не следили. Они сели в такси, но из-за пробок попали в Шереметьево только через два с половиной часа. В семь вечера они встали в очередь на регистрацию. В аэропорту тем временем царила полная неразбериха. Море людей везде, и никто даже не пытался образовать нормальную очередь. Проходы были забиты сумками и чемоданами. Страсти накалялись ежеминутно — толпы людей боялись опоздать на свой рейс.
Именно на это и рассчитывал Владимир. Регистрация заняла больше часа. Затем надо было пройти через службу безопасности аэропорта. На прохождение контроля ушел целый час. Когда Владимир с семьей встали в очередь к стойке паспортного контроля, было уже десять вечера. Здесь народу толпилось не меньше, чем в предыдущих точках: все стояли не в линию, а как попало, маневрируя и ругаясь за право встать поближе к началу очереди.
Когда настал черед Владимира с семьей, на него вдруг навалилась вся тяжесть положения. Если план не сработает, его наверняка арестуют, а в случае ареста он скорее всего сгинет в тюрьме. Простая и будничная процедура пересечения границы была для Владимира без преувеличения вопросом жизни или смерти.
До рейса оставалось меньше сорока минут, когда они пересекли красную линию, отделявшую зону паспортного контроля, и подошли к стойке. Сотрудник пограничной службы аэропорта, молодой, ясноглазый и розовощекий парень с выступившей на лбу испариной, не отрывая взгляда от монитора, произнес:
— Ваши документы.
Владимир начал доставать из портмоне паспорта и посадочные талоны.
— Какой суматошный сегодня вечер, — произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как можно непринужденнее.
Сотрудник аэропорта пробурчал что-то неразборчивое и хмуро посмотрел на Владимира в ожидании документов.
— Вот, пожалуйста, — Владимир протянул ему бумаги.
За текущую смену это был, наверное, уже пятисотый паспорт, который молодой человек взял для проверки. Обычно сотрудники паспортного контроля тщательно изучают каждый документ: вводят данные в компьютер, ожидают ответа и только после этого ставят в нем штамп. Однако в тот день у них не хватало времени на полную проверку, иначе это привело бы к огромным задержкам и половина пассажиров опоздала бы на свои рейсы.
Ускоряя процедуру, молодой парень быстро пролистал все паспорта, а затем проставил на последних страницах красный штамп о выезде. Вернув их Владимиру, он сразу же выкрикнул:
— Следующий!
Они поспешили дальше и попали в самолет всего за пятнадцать минут до вылета. Сели, пристегнули ремни и перевели дух, радуясь, что все завершилось благополучно. Спустя несколько часов они прибыли в Италию.
Владимир позвонил мне поздно вечером после приземления.
— Билл, мы в Милане! — воскликнул он.
У меня отлегло от сердца: Владимир в безопасности.
28. Хабаровск
Владимир уже был в безопасности, но Эдуард по-прежнему находился где-то в России. Вестей от него не поступало.
Даже его жена не знала, где он. После того как Эдуард попрощался с ней на Университетском проспекте, он остановился у друга на востоке столицы, за Садовым кольцом, и находился там в течение двух дней, никуда не выходя и ни с кем не общаясь по телефону. В течение дня он был в квартире один, а когда друг возвращался домой они обсуждали ситуацию и размышляли о дальнейших действиях. Эдуард по-прежнему не был готов уезжать из страны. Пока не готов.
На рассвете третьего дня за Эдуардом приехал другой товарищ и отвез его на свою квартиру. Но перед тем они покружили по городу. Эдуард занял заднее сиденье. Убедившись, что хвоста нет, они направились в пункт назначения.
На новом месте он провел еще два дня. Переезды начинали действовать ему на нервы. Эдуард привык принимать решения сам, а тут приходилось полагаться на других. Он не мог пользоваться телефоном и электронной почтой. Все, что ему оставалось, — смотреть новости и ходить из угла в угол по чужой квартире. Он чувствовал себя, как зверь в клетке, и от этого переживал еще больше.
К концу первой недели один приятель Эдуарда сообщил, что штат сотрудников, занимающихся его поиском в Москве, увеличился.
Кольцо сжималось, и оставаться в Москве становилось все опаснее.
Он все еще не был уверен, что следует покинуть Россию, тем более признать поражение. Нужно было найти надежное место в другом городе. Эдуард подумывал уехать ночным поездом в Воронеж или Нижний Новгород, но там он будет один. Эдуард был опытным юристом, но никак не беглецом-нелегалом, поэтому одному ему было трудно продержаться и неделю. Нужны были две вещи: место подальше от Москвы и надежный товарищ, который обеспечит безопасное укрытие.