Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина

Поликарпова Елена Витальевна

Из данного фрагмента текста следует, что И. Сталин отнюдь не был нигилистом в вопросах прав личности, более того, он выступает последовательным сторонником кардинального решения данной проблемы посредством освобождения не отдельной личности, взятой самой по себе, а личности как части коллектива, как составной части массы людей. Понятно, что в его политической философии права личности он ставил на второй план по отношению к правам массы. «И это была не просто абстрактная теоретическая установка, – пишет Н.И. Капченко, – а глубокое убеждение. И это убеждение трансформировалось в целостную систему государственных и политических действий в период власти Сталина. Такова, на мой взгляд, сущность его позиции по данному вопросу. Здесь недопустимы упрощения. Можно соглашаться или не соглашаться со сталинской постановкой вопроса о правах личности. Но нельзя голословно отрицать того простого факта, что и его трактовка данной проблемы имеет свои положительные черты. Думается, что в наше время, когда

господствующей идеологией стараются всеми способами сделать воинствующий либерализм с его неизменным приоритетом отдельной личности над коллективом, сталинская постановка вопроса приобретает особую актуальность и даже злободневность»²⁰⁶.

Обычно возражают, что это теоретический вопрос, тогда как на практике реальная жизнь народов в Советском Союзе отмечена массовыми нарушениями прав как отдельно взятой человеческой личности, так и целых народов. Однако для этого имеются вполне определенные конкретно-исторические причины, причем перед нами уже другая, политическая плоскость проблемы, которая требует своего основательного и конкретного рассмотрения, учета исторических причин и обстановки, государственной и политической мотивации и т. д.

Наряду с этим необходимо иметь в виду то существенное обстоятельство, согласно которому Советскому Союзу как гигантской сверхкорпорации для успешного социально-экономического функционирования требовался наряду с коллективизмом индивидуализм. Проведенные в 1995 г. исследования показывают, что высокопроизводительные корпорации проявляют признаки высокой дифференциации и высочайшей интеграции. «Этот факт служит объяснением модели органического роста и указывает на растущую необходимость синтеза индивидуализма и коллективизма в контексте все более сложных, дифференцированных и взаимозависимых обществ»²⁰⁷. Другими словами, значительный социально-экономический эффект достигается благодаря интеграции ценностей индивидуализма и коллективизма, взаимодополняющих друг друга²⁰⁸.

Как стратег и прагматик И. Сталин это прекрасно осознавал, что на практике выражалось в отсутствии уравнительной оплаты труда, в поощрении творческого труда. Сталинское общество было весьма сложным и высокодифференцированным, что объясняет наличие у него немалого числа эффективных черт. «Во-первых, при Сталине государство целенаправленно делало элитой людей – творцов имперской мощи, тех, кого Сен-Симон веком ранее называл индустриалами. Опытные инженеры, конструкторы, летчики, врачи, профессура и ученые, не говоря уж о старших офицерах и генералитете, получали большие зарплаты, лучшее жилье, доступ к благам жизни. Их доходы в несколько раз превосходили средний уровень. При Сталине профессура, как и при царе, держала домашнюю прислугу и нянь для своих детей. Все это станет немыслимым при Хрущеве и Брежневе, когда индустриалам урежут заработки и втиснут их в типовые, убогие квартиры, и когда заработок водителя троллейбуса превзойдет зарплату врача, станет равным доходам доктора наук. Кстати, и боевым пилотам платили за сбитых немцев…

Совершенно четко выдерживался принцип: чем больше квалификация – тем больше заработок. У людей был стимул учиться. Инженер жил богаче рабочего. Это после Сталина слово “инженер” станет ругательством, синонимом бедного и несчастного. Расслоен был и рабочий класс, причем квалифицированные рабочие составляли своеобразную аристократию, выделяясь из основной массы своими получками. Индустриалы и квалифицированные рабочие служили опорой Сталину, обеспечивая высочайшие темпы роста русской экономики. Сталин не боялся выдвигать на руководящие посты молодых да энергичных.

Вот факт, с которым трудно спорить: сталинский период стал временем самого быстрого научно-технического прогресса в России. Это время – самое золотое для изобретателей и разработчиков сложных технологий. При Сталине мы разрабатываем свои, самобытные компьютеры, развиваем ядерную промышленность, электронику, авиастроение, ракетотехнику.

И это – итог именно социальной инженерии Красного императора. Едва только появилась возможность, Сталин не стеснялся платить много. Были случаи, когда на заводах объявляли конкурс рационализаторских предложений и победителям платили большие деньги. Такой прием был применен, когда нужно было облегчить боевые серийные самолеты и когда премия платилась за каждый килограмм. Работяги старались вовсю – и задача была выполнена. Одновременно при Сталине существовала практика присвоения научных званий конструкторам по итогам научно-технических работ, то есть в науку открывали путь практикам, а не начетчикам или бумажным “творцам”»²⁰⁹.

Именно благодаря управленческой деятельности Сталина-стратега была создана научно-техническая мощь Советского Союза, которая обеспечила ему статус сверхдержавы во второй половине ХХ столетия. Творческим трудом ученых, инженеров, изобретателей Советский Союз получил возможность длительное время держать в своих руках половину мира. Их вдохновенный труд заставил союзника И. Сталина по антигитлеровской коалиции У. Черчилля подвести итоги управления И. Сталиным возрожденной им из пепла великой державой: «Сталин – жестокий диктатор, который принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». На огромном документальном материале В. Хозиков показал, как научные достижения дали возможность государству, которое до Второй мировой войны лишь догоняло лидеров научно-технического прогресса – Соединенные Штаты Америки, Великобританию, Германию, Италию, – соперничать с ведущими державами планеты по техническому совершенству²¹⁰.

Теперь же, в начале XXI столетия, Китай фактически воспроизводит стратегию И. Сталина в развитии своего научно-технического потенциала. Достаточно привести положение дел в Китае с разработками в области нейрокомпьютеров, широкое распространение которых во всем мире определяется, прежде всего, развитием высоких технологий. В Китае уделяется большое внимание государственной поддержке работ в области нейрокомпьютеров, он активно сотрудничает с развитыми странами, в нем функционирует секция Международного общества по нейронным сетям²¹¹. В Китае опубликовано более 10 тысяч работ в области нейрокомпьютеров, тогда как в России многие направления применения нейрокомпьютеров находятся в «нулевом состоянии». Это касается применения нейрокомпьютеров в нейроуправлении, авиации, космической технике, энергетике, химической промышленности, связи, биометрии и многих других направлениях. Немаловажным является и то, что Китай сейчас господствует в мире суперкомпьютеров: система Tianhe-2 Китайского национального университета оборонных технологий показала вдвое большее быстродействие, чем занявший 2-е место суперкомпьютер Titan Окриджской национальной лаборатории Министерства энергетики США²¹². Таким образом, Китай подготовился к начавшемуся вхождению индустрии ИТ в четвертую эпоху своего развития, что влечет за собой глобальные изменения. Аналогичная ситуация сложилась с исследованиями в области нанотехнологии, которая невиданными темпами разрабатывается в развитых странах Запада, и других областях новейших технологий.

Стратегическую деятельность И. Сталина невозможно представить без геополитики, в рамках которой он показал себя геополитиком глобального масштаба, что дало ему возможность управлять мировой историей. «Больше того, со значительной долей уверенности можно сказать, – подчеркивает Н.И. Капченко, – что по масштабности и глубине проникновения в геополитические аспекты мировой политики и международных отношений ему не было равных среди государственных деятелей своего времени. Он не только на равных “разыгрывал геополитические карты” с такими корифеями западного мира, как Черчилль, Рузвельт, де Голль, но и зачастую превосходил их в понимании геополитических проблем и перспектив их развития»²¹³. Геополитическая стратегия И. Сталина вырабатывалась и осуществлялась в жестких условиях тогдашнего довоенного мира, когда сущность национальной стратегии Великобритании, Германии, Италии, Японии и других развитых стран состояла в борьбе «не на жизнь, на смерть за сырье, рынки, территории, а также за свое экономическое и государственное существование»²¹⁴. Вполне естественно, что И. Сталиным была выработана геополитическая стратегия Советского Союза на основе четко сформулированной цели и ресурсной базы, а также точного анализа политической обстановки в мире. Данная стратегия полностью соответствовала основным критериям геополитики, которым должен отвечать тот или иной планировщик цивилизации, государственный и политический деятель²¹⁵.

Прежде всего, И. Сталин трезво и объективно оценивал геополитическое положение Советского Союза, видел сильные и слабые стороны этого положения. Он обладал глубоким умом, способным анализировать всю совокупность важнейших факторов мировой политики, и на основе такого анализа вырабатывал стратегию Советского Союза в международной сфере. Другими словами, политический реализм, практически абсолютный прагматизм были присущи Сталину-стратегу. Однако это является необходимым, но недостаточным условием эффективной долговременной геополитической стратегии, ибо ее успешное осуществление в глобальном масштабе предполагает наличие реальных материальных предпосылок в виде соответствующего экономического, военного и политического потенциала. «Именно создание такого потенциала, другими словами, создание материально-технической базы современной промышленности, кооперирование сельского хозяйства, форсированное развитие науки и техники, быстрая и эффективная подготовка целого легиона специалистов в различных отраслях народного хозяйства и многое другое – все это стало стержнем политического курса Сталина после того, как он возглавил Советское государство. Строительство социализма в одной стране, а не курс на мировую революцию, что считалось аксиомой старого большевизма, явилось исходной, качественно новой чертой всей сталинской геополитической стратегии. И последовавшие затем события со всей очевидностью подтвердили правильность этого курса, его обоснованность, реалистичность и безальтернативность»²¹⁶. Именно в этом коренятся фундаментальные принципы всей сталинской геополитической стратегии и ее успешный характер.