Красный дьявол и Каменная чаша
Шрифт:
– - Только он был наряжен, как многоженец в бегах. Дай чего-нибудь, в горле пересохло.
Клод подал ей глиняный кувшин с водой.
– - Так-то лучше, -- выдохнула она, -- теперь, друзья-идиоты, давайте думать, что им понадобилось в этом трактире и почему они сидят здесь уже три дня, обчищая карманы местных горе-игроков?
Алан уже привык не обращать внимания на непрерывный поток ругательств, льющийся из уст Ингрид. Раньше у него уши бы отсохли, услышь он такое, а если бы увидел, кто это говорит, то, наверное, навсегда разочаровался
– - Возможно, -- предположил он, -- они ждут нас.
– - Нас?
– - удивился Клод.
– - Да. Они могли осматривать ваших товарищей, если от них, конечно, что-то осталось, и могли разузнать, что кто-то из банды остался в живых.
– - Но как?
– - спросил Клод.
– - В распоряжении братьев ордена есть очень много средств и методов ведения расследования, -- с гордостью сказал Алан.
– - Парень, если у вас так много всего есть, то что тут делают эти двое?
– - Олаф не мог оставить мое убийство безнаказанным.
– - Все это здорово и твой Олаф отличный парень, но Гроган здесь причем?
– - Он мог вызваться помочь ему.
– - В каждом городе своя стража и она, как правило, сильно не любит, когда в ее дела суют нос посторонние. Гроган никогда бы не выбрался дальше окрестностей Доргхейма. Напрашиваются два варианта. Либо гибель такого великого магистра-недоучки оказалась для них серьезным потрясением, что они решили бросить все и умереть в какой-нибудь канаве, ведь рано или поздно все шулеры заканчивают там. Либо они пустились в бега.
– - От кого им убегать?
– - удивился Алан.
– - Вот этого я тебе пока сказать не могу. Как бы там ни было, но нам стоит делать ноги.
– - Ноги?
– - не понял Алан.
– - Не беспокойся, ты свои уже две недели как протянул, а нам с Клодом не мешало бы поскорее убираться отсюда.
– - Сменим трактир?
– - Бери больше, Клод. Мы сменим город. Утром, -- сказала она, потягиваясь, -- с первыми петухами будим Хью, набиваем запасами твой милый мешок, Клод, и быстрее ветра топаем отсюда. Теперь спать!
Клод задул свечу. Алан слышал, как Ингрид скинула куртку и, поворочавшись, затихла.
– - Ты уверена, что они тебя не узнали?
– прошептал Алан.
– - Может, было бы лучше уйти прямо сейчас?
– - Какой же ты осторожный, юноша, -- усмехнулась Ингрид, -- всегда бы такой был. Нет, скорее всего, они еще сидят в зале, потягивая пойло Хью. Увидев нас, подумают еще чего, а ведь нам рисковать ни к чему?
– - Все же, странно все это. Почему Олаф здесь и в таком виде. Он никогда не ходил небритым.
– - Время, -- отозвался Клод, -- оно меняет людей до неузнаваемости. Коверкает жизни, создавая порой сущую нелепицу.
– - Ты это про себя что ли, Клод?
– - спросила Ингрид.
Клод только печально вздохнул.
Глава 19
Гулкие шаги эхом отражались от стен спящих домов. Сбивчивое дыхание говорило, что жертва уже почти на приделе. Стоит отдать ей должное -- для своих лет неплохо держится. Не каждый сможет пробежать столько с дырой в боку. Шаги затихли. Дурашка решил притаиться и переждать жнеца. Неужели он действительно думает, что способен спрятаться? Сама его плоть ждала освобождения и указывала путь. Багровые капельки вели в темный переулок.
Жнец шел не спеша, он знал, что жертва никуда не денется. Он хотел дать ей почувствовать всю прелесть истинного страха. Когда кровь пульсирует в висках и сердце бьется все быстрее, готовое вырваться из груди. Мысли сбивчивым потоком проносятся в голове, не позволяя разглядеть себя, ведь над ними главенствует только одна -- "спастись". Жаль, что он сам не может испытывать подобных чувств. Работа жнеца накладывает определенные ограничения. Как же он завидует счастливцам, забившимся в самый укромный уголок и ждущих неминуемой смерти. Бедняжки, они до последнего цепляются за надежду спастись. Ничего, он спасет их. Он им поможет, ведь таков его долг.
Глупые люди думают, что жнец -- простой охотник. Он убивает ради забавы. Но нет же! Он не убивает, а отпускает. Сколько их было? Десять? Пятьдесят? Сотня? Любой уже давно сбился бы со счета, но только не он. Сто шестьдесят четыре. Вместе с этим сто шестьдесят пять. Какое приятное число. Но он не должен торопиться. Наслаждение приходит с пониманием. Ведь своей стремительностью, он испортит все и уже не сможет называться жнецом.
Он завернул в проулок. Жертва сидела неподалеку, вжавшись в стену. Жнец проверил, в сознании ли она? Мужчина тяжело дышал, прижимая руку к кровоточащей ране. Одна она уже смертельна, но так нельзя. Пускай жертва ощутит...
Жнец не мог сдерживаться. Неведомая сила переполняла его. Он с завистью посмотрел на затравленную жертву. Должно быть, она сейчас на вершине блаженства. Медленно доставая нож, жнец смотрел, как вздрагивает его очередной трофей.
– - За что?
– - тихо спросил мужчина.
– - Ты избран, счастливец. Прими же мой дар!
– - слова давались ему с трудом. Предвкушение походило на нестерпимый зуд. Как же приятно слышать звук разрезаемой плоти. Это волшебная мелодия, это гимн!
– - Нет!
– - простонала жертва, но убийца уже ничего не слышал. Он был поглощен действом. Удар за ударом, пока в руке не появится приятная усталость. Жертва уже не издавала звуков. Залитый кровью жнец ликовал. Он заглядывал в глаза мертвого мужчины, улыбаясь собственному отражению. Еще один, еще один! Теперь дело за малым.
Как он до сих пор не сбился со счета? Все очень просто. Он вырезал заветное число на груди жертвы. Поэтому ему нужно было следить за собой, чтобы ненароком не испортить полотно для его знака. Жнец разорвал рубаху. Грудь у мужчины была отличная. Широкая, почти без волос -- то, что нужно!