Красный холм
Шрифт:
— Вот черт! — выругалась я в полный голос и вдруг завопила: — Вот че-е-ерт!!!
Схватив первое попавшееся кресло, я швырнула его через всю комнату, но не удержала равновесия и рухнула на колени.
— Нет, нет, — причитала я, свернувшись калачиком на полу.
Перед глазами стояли невинные, насмерть перепуганные мордашки дочерей, которые не знали, где сейчас мама, жива ли, и очень беспокоились за меня — в точности как я за них. Силы покинули меня окончательно. Неужели мне больше не суждено увидеть, как Дженна закатывает глаза, не услышать, как Холли перебивает меня? Как же мне хотелось, чтобы они оказались рядом, сказать им, что все будет
— Простите меня, простите, — повторяла я, раздираемая чувством вины и отчаяния. Потом уткнулась носом в ковер, обхватив голову руками. Вскоре на меня навалилась чудовищная усталость. Рыдания стихли, и я провалилась в темноту. Она обступала со всех сторон, унося меня в пучину безмятежности и покоя…
Снаружи завыла сирена, предупреждая о торнадо. Странно. По радио ничего такого не передавали. На учебную тревогу не похоже. Если ее и проводили, то исключительно по четвергам, а сегодня… сегодня… Из головы совершенно вылетело, какой сегодня день.
Я посмотрела на ковер: чем ближе к стене, тем лучше сохранился. Ребенком я всегда замечала такие вещи, потому как больше времени проводила именно на полу: играла, смотрела телевизор или просто умирала от скуки. Не помню, когда в последний раз я рассматривала ковер под своими ногами. Но тот, на который я смотрела сейчас, не имел ко мне никакого отношения.
Глаза щипало от потекшей туши. Вспомнив причину своих слез, я подняла голову и быстро осмотрелась. Сирены надрывались вовсю. Может, сбой системы, а может… случилось самое страшное?
На четвереньках я добралась до парадной двери. Сирена не умолкала ни на минуту, оглашая пустынные улицы. В памяти всплыла церковь в Фэрвью. Я молилась, чтобы звук прекратился, иначе сюда со всей округи сбегутся шаркуны.
Распахнув внутреннюю деревянную дверь, я прижалась носом к стеклу наружной. От моего дыхания стекло запотевало, мешая смотреть. И тут на дорогу выскочила женщина и заметалась в предательском свете фонарей.
Немолодая, лет за пятьдесят, но главное — не из шаркунов! В ее взгляде застыл нечеловеческий ужас. Следом показались двое мужчин, один — с ребенком на руках, а после — женщина. Миновали освещенный квадрат и снова скрылись во мраке. Затем появились еще пятеро, а следом за ними — еще десяток людей. Я насчитала человек пятьдесят, когда заметила первого шаркуна. И то лишь потому, что он напал на свою жертву аккурат под уличным фонарем. За первым появились и другие. Крики слились в пронзительный вопль. Паника нарастала. Толпа была разношерстной, но явно шла с одной стороны. Возможно, из укрытия, где отсиживался и губернатор. Казалось, весь город спасался бегством. Напрасно мой взгляд рыскал в поисках Эндрю и девочек — толпа редела, а они так и не появились.
Понимая, что снова вот-вот заплачу, я разозлилась. Я злилась на себя, на собственную беспомощность, на то, что не в силах найти дочерей. Вскочив, я бросилась в спальню и распахнула шкаф, где Эндрю обычно хранил винтовку и свой девятимиллиметровый. Винтовку я не тронула на случай, если муж решит вернуться, схватила с полки рюкзак и набила его патронами. Я не держала в руках оружия с момента развода, — отчасти поэтому, отчасти из-за адреналина пальцы не слушались. Следом в рюкзак полетели несколько банок консервов. Открывалка осталась лежать в ящике стола, опять-таки в расчете на Эндрю, если он не успел сбежать из города. Из полезного еще обнаружилась пластиковая бутыль с водой.
В подвале мне посчастливилось найти фонарик, запас батареек, здоровенную отвертку и складной нож.
Сложив все это в рюкзак, я прихватила еще кое-что и направилась в гостиную. Поснимав со стен фотографии, встряхнула баллончик. Струя краски с шипением вырвалась наружу. Моя рука двигалась в такт одной мне слышимой мелодии, и вскоре на стене проступили огромные черные буквы:
Я подождала, пока краска немного высохнет. Оставалось надеяться, что девочки посреди этого ада вспомнят название ранчо доктора Хейза и покажут отцу дорогу. Если Эндрю был в той толпе, бегущей от городской ратуши, он непременно зайдет домой.
Отшвырнув баллончик, я снова выглянула через стеклянную дверь: по дороге неторопливо ковылял мертвец, привлеченный запахом добычи. Эндрю успел увезти дочерей до катастрофы, успел! Мне отчаянно хотелось верить, что так и было и что я приняла верное решение.
Закинув рюкзак за спину, я выскочила на улицу, в спешке забыв придержать стеклянную дверь. Створка предательски хлопнула. Кучка шаркунов моментально повернулась в мою сторону. Я сломя голову бросилась в сторону дома моих дедушки и бабушки. Мне казалось, я бежала еще быстрее, чем прежде, понимая, что вот-вот взойдет солнце и спрятаться будет негде.
НАТАН
— Зои, постарайся успокоиться, — повторил я. Дочка тяжело дышала, пытаясь осмыслить происходящее. В том числе прощание с тетей Джил. — Все будет хорошо, милая. Надо только найти надежное укрытие.
— Я думала, что церковь — это надежное укрытие.
— Там долго бы мы не продержались. Нам нужно безопасное место, подальше от города и от больных людей.
— Ты знаешь такое место, папочка?
Врать мне не хотелось.
— Нет, но узнаю. Не волнуйся.
Девочка выпрямилась на сиденье и стала смотреть в окно. На обочине показался зеленый пикап. Я разжал пальчики Зои и заслонил ей глаза свободной рукой. В этот момент стоящий у пикапа мужчина наставил винтовку на женщину, распластавшуюся посреди дороги в луже крови и рвоты. Алый ручеек тянулся из-под платья, словно у женщины случился выкидыш. Хотя я понимал, что причина не в этом. Кожа несчастной приобрела пепельно-серый оттенок, из глаз, ушей и носа лилась кровь.
Выпущенная из винтовки пуля попала ей в голову, но женщина даже не шелохнулась. Стрелок с отрешенным лицом бережно поднял тело, уложил в пикап и захлопнул дверцу.
Я убрал руку с лица Зои и покрепче обхватил руль.
— Ты пристегнулась? — спросил я.
— Да, папочка, — пробормотала она.
Мне захотелось обнять ее, успокоить, дать время привыкнуть к новой жизни, где мы теперь были вынуждены все время убегать и прятаться от кого-то, но время как раз поджимало. Если фильмы не врут, нас ждет бесконечная игра, в которой каждое мгновение может оказаться последним.
— Вот и умница, — улыбнулся я.
Небо на горизонте сделалось багровым — близился закат. Вокруг не было ни домов, ни сараев. Не знаю, стоило ли мне огорчаться из-за отсутствия ночлега или радоваться, что так на нас точно не нападут полчища зомби. По крайней мере, пока.