Красный кролик
Шрифт:
— Знаю, — устало согласился профессор Бирд. — Однако это не первостепенная важность.
— Третья больная, которой я занималась сегодня утром, некая миссис Дувр, ей пришлось ждать своей очереди одиннадцать месяцев, ради того, чтобы я за двадцать минут оценила состояние катаракты. Господи, Альберт, у нас в Америке домашний врач этой женщины просто позвонил бы моей секретарше, и я приняла бы ее в течение трех — четырех дней. График работы в клинике Гопкинса у меня напряженный, но столько времени я всегда смогу выкроить.
— И сколько бы вы взяли с миссис Дувр?
— За такое обследование? О… ну, двести долларов. Поскольку я ассистент профессора в клинике Уилмера, мои услуги ценятся несколько дороже, чем у простого врача-ординатора, прикомандированного к клинике для специализации. — Кэти не стала добавлять, что она гораздо образованнее обычного врача-ординатора, у нее больше опыта и она работает значительно быстрее. — Миссис Дувр надо сделать операцию, чтобы устранить катаракту, — добавила она. — Хотите, я займусь этим?
— Операция будет сложной? — спросил Бирд.
Кэти
— Нет, совершенно обычная процедура. Часа полтора работы, учитывая преклонный возраст пациентки, но, как мне кажется, никаких осложнений быть не должно.
— Что ж, мы поставим миссис Дувр в очередь.
— И сколько ей придется ждать?
— Ну, поскольку операция не срочная… от девяти до десяти месяцев, — прикинул Бирд.
— Вы шутите! — недоверчиво произнесла Кэти. — Так долго?
— Обычный срок.
— Но ведь в течение этих девяти или десяти месяцев миссис Дувр из-за проблем со зрением не сможет водить машину!
— Зато ей не придет счет за операцию, — возразил Бирд.
— Замечательно. Старушка почти целый год не сможет читать газеты. Альберт, это ужасно!
— Такова наша система здравоохранения, — объяснил Бирд.
— Понятно, — сказала Кэти.
Однако на самом деле она ничего не понимала. Английские хирурги достаточно неплохо знали свое дело, однако они не выполняли и половины того, что делали в клинике Гопкинса Кэти и ее коллеги, — а она еще считала, что можно было бы вкалывать и более усердно. Конечно, работала Кэти много. Но она чувствовала, что нужна людям; ее работа состояла в том, чтобы восстанавливать зрение тем, кто нуждается в самом современном медицинском обслуживании, — а для Каролины Райан, доктора медицины, члена американской коллегии хирургов, это было сродни религиозному призванию. А здесь дело даже было не в том, что английские врачи были более ленивыми, чем их американские коллеги; просто сама система позволяла — нет, даже подталкивала их подходить к своей работе спустя рукава. Кэти оказалась в совершенно другом мире медицины, и этот мир произвел на нее не слишком отрадное впечатление.
И еще она не увидела в клинике Хаммерсмита томограф. Процесс компьютерной томографии был изобретен специалистами английской компании И-эм-ай, однако какая-то бестолочь в правительстве решила, что на всю Великобританию будет достаточно лишь несколько приборов, и в этой лотерее большинство клиник осталось без выигрыша. Компьютерная томография появилась всего за несколько лет до того, как Кэти поступила на медицинский факультет университета Джонса Гопкинса, однако за прошедшее десятилетие томограф в Америке стал такой же неотъемлемой частью медицины, как и стетоскоп. В настоящее время томографы имелись практически в любой американской клинике. Каждый такой аппарат стоил без малого миллион долларов, однако пациенты платили за пользование ими, и томографы окупались достаточно быстро. Самой Кэти снимать томограммы приходилось достаточно редко — например, когда она исследовала злокачественные опухоли рядом с глазом; однако, если в томографе возникала необходимость, обойтись без него нельзя было никак.
И еще в клинике Джонса Гопкинса влажная уборка полов осуществлялась каждый день.
Однако люди здесь нуждаются в том же самом медицинском обслуживании, а Кэти была врачом, и это, на ее взгляд, определяло все. Один из ее однокурсников по университету Джонса Гопкинса съездил в Пакистан и возвратился домой, имея такой опыт в патологиях глазных заболеваний, какой в американских больницах не приобретешь и за целую жизнь. Разумеется, он подхватил там также и амебную дизентерию, что гарантированно ослабило энтузиазм всех тех, у кого возникло желание последовать его примеру. Кэти успокоила себя тем, что здесь, по крайней мере, ей это не грозит. Если только, конечно, она не подцепит какую-нибудь заразу в ординаторской.
Глава девятая
Призраки
Пока что Райану никак не удавалось вернуться домой одним поездом с женой; он все время приезжал позже Кэти. По дороге домой он думал о том, что пора приниматься за книгу о Холси 39 . Работа была завершена уже процентов на семьдесят; все серьезные исследования остались позади. Теперь надо только изложить все на бумаге. Похоже, многие никак не хотят понять, что это и есть самое сложное; предварительная работа заключается лишь в поиске и установлении фактов. Гораздо труднее соединить разрозненные факты в связное, последовательное повествование, потому что человеческая жизнь никогда не бывает последовательной и связной, особенно если речь идет о таком пьянице и забияке, как Уильям Фредерик Холси-младший. Написание биографии является ничем иным, как опытом любительской психологии. Автор выхватывает наугад отдельные случаи из жизни своего героя, произошедшие с ним в разном возрасте, на различной стадии образования, однако ему никогда не могут быть известны те ключевые мелочи, из которых и состоит жизнь: драка в третьем классе школы или строгий выговор тети Хелен, старой девы, отголоски которого звучат до конца жизни, — потому что люди редко открывают друг другу такое. Подобные воспоминания были и у самого Райана, и некоторые из них появлялись и исчезали у него в сознании, подчиняясь случайному закону, — так, например, у него в памяти время от времени всплывали слова сестры Френсис Мери, которые она сказала ему, когда он учился во втором классе школы Святого Матфея. Талантливый биограф, кажется, обладает способностью воспроизводить такие вещи, однако порой на самом деле все сводится к чистой игре воображения, к переложению своих собственных воспоминаний
39
Холси (Хэлси), Уильям Фредерик младший по прозвищу «Бык» — американский адмирал. В годы Второй мировой войны — командующий эскадрой авианосцев Тихого океана, командующий флотом в южной части Тихого океана, командующий Третьим флотом.
Глядя на мелькающий за окном поезда английский пейзаж, Райан вспомнил шутку, которую слышал во время службы в морской пехоте: девиз разведывательных служб гласит: «Ручаемся вашей головой.» А теперь он сам занимался именно этим. Рисковал чужой жизнью. Теоретически от его оценок могла зависеть судьба всей страны. Ему требовалось быть абсолютно твердо уверенным в своей информации и в себе самом…
Но ведь абсолютной уверенности быть не может, ведь так? Райан презрительно высмеивал многие официальные доклады ЦРУ, с которыми ему довелось ознакомиться в Лэнгли, однако гораздо проще оплевывать чужую работу, чем самому добиваться лучших результатов. Книге об адмирале Холси, которая пока что существовала под рабочим названием «Моряк-воин», предстояло развеять многие общепринятые суждения, причем Райан шел на это сознательно. Он считал, что в некоторых областях общепринятые суждения не просто являются неточными, а вообще не могут соответствовать истине. Холси принимал правильные решения и в тех случаях, когда многочисленные критики, сильные задним умом, беспощадно обвиняли его в ошибках. И это было несправедливо. Судить Холси можно было только основываясь на той информации, которая имелась у него в распоряжении. Утверждать обратное было бы равносильно тому, что обвинять врачей, которые не смогли вылечить раковое заболевание. Эти умные и образованные люди сделали все что в их силах, но просто некоторые вещи до сих пор неизвестны; ученые бьются изо всех сил, пытаясь объяснять природу этих вещей, однако процесс познания требует времени. Так было всегда, так будет и впредь. А Биллу Холси было известно только то, что ему сообщили, а также то, что человек умный мог вывести на основе имеющейся у него информации, полагаясь на свой жизненный опыт и психологию противника. Однако даже в этом случае противник не стал бы по доброй воле содействовать своему собственному уничтожению, ведь так?
«Да, это моя работа,» — подумал Райан, рассеянно глядя в окно. Это были не просто поиски Истины, но нечто большее. Райан должен был воспроизводить мыслительные процессы других людей, объяснять их своему начальству, чтобы оно могло лучше понимать противника. Не имея специального образования, он брал на себя задачи психолога. В каком-то смысле это было очень увлекательно. Однако все выходило совершенно иначе, стоило лишь задуматься над значимостью стоящих задач, над возможными последствиями неудачи. Все сводилось к двум словам: «гибель людей». В школе подготовки морской пехоты в Квантико будущим офицерам вдалбливали в голову одно и то же: если ты совершишь ошибку, командуя своим взводом, кто-то из подчиненных не вернется домой к жене и матери, и тебе до конца дней своих придется нести на совести этот груз. В армейском ремесле к ошибкам прикреплены ценники с очень большими цифрами. Райану не довелось прослужить в армии достаточно долго, чтобы усвоить этот урок самому, но его успели помучить кошмарные сны тихими ночами, когда корабль качался на волнах Атлантики. Райан поделился своими страхами с сержантом-комендором Тейтом, но тот, в то время уже тридцатичетырехлетний «старик», в ответ лишь посоветовал помнить то, чему учили, доверять своему чутью и, перед тем, как что-либо сделать, думать, если на то есть время, — добавив, что это, как правило, оказывается непозволительной роскошью. И еще бывалый сержант посоветовал своему молодому командиру не беспокоиться, потому что для второго лейтенанта тот производил впечатление человека толкового. Райан запомнил это навсегда. Завоевать уважение сержанта-комендора морской пехоты очень нелегко.
Итак, у него есть мозги, чтобы оценивать разведывательную информацию и делать выводы, и он настолько храбр, что не боится под этими выводами подписываться. И все же он должен быть уверен в своей работе на все сто, прежде чем выдавать ее начальству. Потому что от этого действительно зависит жизнь других людей, не так ли?
Поезд замедлил скорость, подъезжая к платформе. Райан поднялся по лестнице к ждущим наверху такси. Судя по всему, водители знали расписание наизусть.
— Добрый вечер, сэр Джон!