Красный рассвет. Иноходец
Шрифт:
Были те, кто привлекался на сборы не следующие пять лет, а шесть и более, но — раз в два года. Как в этом случае происходит и сколько дней проходят сборы, не знаю — не узнавал; я служил в Арктической бригаде постоянной готовности, еще и получил после КМБ направление на офицерские курсы. Которые, кстати — в случае их окончания, подразумевали оплату высшего образования от государства.
Государство вообще всем тем, кто оставался неподалеку от вооруженных сил, серьезно помогало. Первая сторона вопроса — идеологическая, она же по факту практическая:
В общем, в результате проведенной на исходе девяностых годов двадцатого века реформы, крайне тесно интегрировав общество с армией, государство теперь имело возможность в краткие сроки развернуть вооруженные силы приводя их к штатам военного времени. Причем сделав это не в авральном режиме, а во вполне рабочем порядке — потому что мобилизационные процессы из-за постоянных пусть коротких, но массовых сборов работали как часы. Иногда работали армейским способом, конечно, но всегда работали в рамках отлаженной системы, исключающей необходимость личного подвига.
Это я все к чему — за мной только что пришли. По-взрослому пришли: вокруг гостиницы все выезды перекрыты массивными внедорожниками с красными полосами военной комендатуры, не меньше полутора десятка машин, и сразу два автобуса. Думаю, несколько сотен человек собралось, чтобы вручить мне повестку.
Сильный ход. И бежать некуда, никто меня уже от возвращения в армию не спасет. Даже санитарный вертолет не прилетит, как недавно в Сестрорецке — недавно слышал гул винтов, над гостиницей две машины сразу кружат, с крыши забрать меня не дадут.
Все предусмотрено.
Всех людей Семеновича, что были снизу у лифтов, или уже, или вот-вот просто сомнут массой, так что совсем скоро комендачи окажутся у нас наверху. Об этом только что Семенович мне и рассказал, сразу после вопроса о мобилизации.
Похоже, закончилась моя карьера в Федеральной Службе Безопасности, так и не успев начаться. Жалко, жалко. Учебная часть Береговой охраны в Ки-Уэст, во Флориде, проекция и пригляд Родионова — я уже настроился на комфортное пребывание в ожидании прорыва демонов, причем ожидание неподалеку от места действия грядущего.
Сейчас же, когда меня заберут по повестке и отправят… куда? В том-то и дело. Понятно, что задача моя скорее всего будет примерно та же, что и под эгидой у ФСБ, но вот надеяться на удовлетворительное свое положение — как здесь и сейчас, да и за последние недели, уверенно я не могу. Сопротивляться же призыву сейчас — это как бежать по путям навстречу локомотиву и кричать: «Я тебя задавлю».
— Лбами с парнями вы стукаться не собираетесь? — на всякий случай спросил я, взглядом показав вниз.
— Не можем. Они сейчас полностью в своем праве, ты же в списках части.
— Но? — уловил я интонацию в словах Семеновича.
— Но ты еще не получил повестку.
Я выразительно на Семеновича посмотрел. Мнется он как-то, явно волнуется и даже усы теребит — никогда он этого не делал, первый раз вижу.
— Я не могу тебе приказать, но…
— Что?
— Есть вариант.
— Какой?
— Опасный вариант. Я могу дать тебе парашют.
Арктическая бригада, в которой я служил, является частью Береговых войск, но мы проходили и воздушно-десантную подготовку, Семенович об этом знал. Но прыгать из этого здания, высотой едва метров двести…
— Прыжок с принудительным раскрытием, я ассистирую, купол тебе вытяну. Со смотровой площадки по прямой, к речке.
— Семеныч, ты серьезно? У тебя здесь есть парашют?
— Макс, это двадцать девятый этаж, номер иногда используется как конспиративная явка. Конечно здесь есть парашют.
— Зачем на конспиративной явке парашют?
Своими вопросами я пытался отсрочить принятие решения. Хотя чего тут отсрачивать — я уже решил, просто боюсь пока себе в этом признаться.
— На всякий случай, как зачем? — между тем пожал плечами Семенович.
Хотел было я ему напомнить о том, что в торговом представительстве в Новом Орлеане были пулеметы, но не было гранат и ПНВ. Не стал, промолчал.
— Если ты готов сейчас спрыгнуть с повестки, то самолет будет ждать тебя в Шереметьево или во Внуково, куда доберешься.
— Подъезды к аэропортам же перекроют.
— Да, перекроют, — задумался Семенович, так и продолжая теребить усы. Но вдруг вскинулся: — Знаешь, что? А давай в посольство Никарагуа. Здесь рядом, у Круглого дома на Довженко, его любой таксист знает.
— В посольство Никарагуа? — выделил я интонацией название страны.
— У конфедератов тебя ждут наверняка, с кавалерией.
Ну да, точно.
— Ясно. Давай парашют.
— Систему знаешь?
— Рассказывай.
— Пошли, по пути расскажу.
— Куда пошли?
— На выход, пошли-пошли, — показал мне на дверь Семенович. Сам он уже подбежал и распахнул один из шкафов, откуда достал яркий небольшой ранец, по виду рюкзак спортивный. Выбежали из номера, сразу же столкнулись с одним из людей Семеновича. Никифоров его фамилия, еще по торгпредству в Новом Орлеане помню.
— Мы вырубили лифты, но…
— Понял Леха, понял, — махнул рукой Семенович.
Пробежав по коридору мы с ним, перепрыгивая ступеньки, поднялись на несколько этажей вверх по лестнице, едва не снеся по пути небольшую замешкавшуюся компанию. Сегодня весенний погожий денек, светит солнце — и на открытой к посещению площадке тридцать третьего этажа много народа, да и ресторан работает.
Не выходя с лестницы на смотровую площадку, я снял берет, надел ранец с парашютом, затянул и проверил все ремни под приглядом Семеновича. После этого он уже сам подтянул мне грудную перемычку, дернул ремни ножных обхватов, проверяя натяжение.