Красный вервольф 4
Шрифт:
— Герман?
Один из моих собутыльников по бару, очевидно, возвращался к себе домой. Он тоже работал в комендатуре и мы частенько там пересекались
— Ты что здесь делаешь? — удивленно уставился он на меня?
Я многозначительно улыбнулся и пожал плечами, мол, дела личные.
— Ах ты, хитрый лис, Алекс! — Герман похлопал меня по плечу. — Ты все-таки залез под юбку Марте! И что она в тебе нашла? Ты же чертов русский?
— Русский, кивнул я, а вот ты, дорогой друг, хоть и немец, но уже покойник.
— Что?
Я толкнул фрица в подбородок. Снизу
Труп оттащил в закуток, где был отгорожен чулан. Закинул его туда и прикрыл дверь. Нельзя было оставлять его в живых, подставит Марту, когда нагрянут СД-шники. И вообще… Вервольфу не нужны оправдания, чтобы уничтожать фашистов.
Я осторожно вышел из подъезда. В городе уже все стихло. Теперь надо пробираться как мышь. Еще раз огляделся, не выходя из тени подъездного козырька. Вокруг никого. Отлично, никто не заметил моего визита к Марте. Из живых никто…
Попетлял дворами, потом проулками, через полчаса вышел к разрушенному дому на окраине. Все, дальше нельзя. Впереди открытая местность, и вышки режут черноту фонарями. Надо найти укрытие и перекантоваться до утра.
Сзади послышался топот. Я прыгнул за обломок плиты и притаился. Осторожно выглянул. Отделение фрицев бежало в мою сторону. Меня заметили? Не могли, темно же. Спешно огляделся. За спиной между плитами чернеет спасительная щель. Протиснулся туда. Ага, знакомое место! Сердце радостно подпрыгнуло. Был я уже здесь, и даже немного оборудовал как раз на такой вот случай.
Теперь нужно только сползти чуть вниз и прикрыть пролом досками, будто тут нет ничего, кроме завала.
Последняя доска почти бесшумно встала на место. Голоса фрицев зазвучали глуше, было слышно, что кто-то вроде ломанулся в развалины, осколки битого кирпича заскрипели под сапогами. Потом окрик чьей-то команды.
«Ну вот и пригодилась нора!» — удовлетворенно подумал я, отступая по короткой лестнице вглубь подвала. В этот дом стоял в развалинах, и никто не торопился его как-то чинить или обживать. В него сначала влетела авиабомба, а потом, уже в ходе уличных боев, дело довершили танки. Теперь дома тут, считай, что и не было. Вертикально стоял только один угол. Я бы в тот раз мимо прошел, если бы не Рубин. Мы тогда проходили мимо, и он сказал, что мол, хороший был дом, дореволюционный. Раньше вроде как контора какая-то была, но потом его перегородками на квартиры поделили и заселили. А подвал остался бесхозным. Хороший такой подвал, с потолками сводчатыми. И выходов из него было несколько.
И я слова его запомнил и вернулся, чтобы получше руины обследовать. Расчистил один из входов, забрался внутрь. Роскошным этот подвал, конечно, больше не был. Прямое попадание авиабомб не прошло для него даром, так что частично он обрушился. Но часть оказалась вполне пригодна для оборудования тайничка на случай «если вдруг что». Один вход через дыру в полу рядом с уцелевшим углом. Я позаботился, чтобы
И нычку тут тоже оборудовал. Коробка патронов, бесформенная крестьянская куртка, шапка-треух, штаны, сапоги. Точно, патроны!
Я бросился к тому углу, где лежала моя «захоронка». В мозгу уже носились дикие мысли, что сейчас надо перезарядиться, выползти через лаз наверх, зайти в спины моим преследователям. Их там человек семь, наверное, уже. И если сходу пальнуть в главного, то…
Так, выдох.
Выдох, дядя Саша, на улице уже рассвело. Бежать сейчас — это напрямую подставляться. Поднимется тревога, примчится тьма народу, будут гонять меня по городу, как зайца. Может уйду, а может и нет.
Так что — стоп. Обыскивать развалины они не стали. Подумали, что я через кусты в овраг сиганул. Откуда-то оттуда сейчас голоса звучат.
Что ж… Я осторожно, по стеночке, пробрался в тот угол, где оставил свои пожитки. Только сейчас понял, что колени подрагивают, что мышцы ватные и в голове мутится от усталости. Не мудрено, ночка была та еще, а я все-таки уже не двадцатилетний козел, чтобы такие скачки даром проходили.
Эх, жаль не догадался сюда одеяло притаранить. Или спальник какой. У фрицев полевые спальники, чудо, как хороши! Я все примеривался спереть один, но как-то не собрался.
Ладно, придется так обходиться.
Я наощупь размотал шмотки и сообразил себе какое-никакое «ложе». Устроился поудобнее, накрылся кое-как. Успел подумать только, что какой-то кирпич в бок упирается, надо бы убрать. Но додумать мысль не успел, потому что провалился в сон.
— Шурик, а ты сможешь в воскресенье на дачу с нами съездить? — раздался из коридора голос Лилечки. — Надо отцу помочь крышу починить, и мама очень просила с теплицей помочь.
— А я просил не называть меня Шуриком, и что это изменило? — пробурчал я себе под нос и ткнул еще раз в пульт телевизора. Вокруг была кухня в сиреневеньких тонах, просторная квартира Маринки, изнеженной фифы, маменькиной и папенькиной принцессы. Вместе мы были недолго, всего год или что-то вроде… Ну да, вот же календарь на стене с передвижным окошечком. 23 сентября 2008 года, вторник. Зеленые цифры на часах микроволновки показывают без двадцати десять. За окном светло, значит утра.
— Шурик, ты меня не слышал? — а вот и сама Лилечка появилась в дверях. Хороша. Прямо готовая модель для куклы Барби. Натуральная платиновая блондинка с идеально-точеной фигуркой. Думал, такие только из-под ножей хирургов бывают, но нет, встречаются и в реальности… образцы.
—…легендарная янтарная комната… — пробился сквозь ее голос звук от телевизора.
— Шурик, ну почему ты всегда такой? — обиженно протянула Лилечка.