Красный вервольф 4
Шрифт:
— Помолчи! — прикрикнул я, сел и прибавил звук.
—…уже в это воскресенье, — радостно закончила предложение дикторша. — Напомню, янтарная комната была одним из сокровищ Екатерининского дворца, которые немецко-фашистские захватчики вывезли из Царского Села в годы Великой Отечественной войны. Долгое время она считалась навсегда утраченной. Легендарный интерьер воссоздали по фотографиям и документам. Однако год назад в ходе строительных работ был найден вход в часть старых подземелий, которые по легендам,
Было принято решение вернуть находку на ее законное место — в Екатерининский дворец. Воссозданную же там копию решено демонтировать и в дальнейшем переместить в один из музеев-заповедников Санкт-Петербурга. Напоминаю, что в это воскресенье полюбоваться на настоящую янтарную комнату смогут все желающие.
— Шурик, ну что за ерунда, почему ты меня игнорируешь? — Лилечка села на тахту рядом со мной и закрыла экран всей собой. Коснулась лба пальцами. Бл*ха, какие холодные у нее руки…
— Не называй меня Шурик, — пробормотал я, понял, что рядом никого нет. Только темнота и чье-то маленькое шустрое тело с писком умчалось прочь. На лоб мне упала еще одна капля.
Несколько секунд я лежал неподвижно, приходя в себя и прислушиваясь к звукам. Голосов не слыхать. Сначала мне показалось, что наверху кто-то ходит, но нет. Это капли. Вода просачивалась сверху и несколькими струйками проникала в «мой» подвал. Наверху зарядил дождь. Сколько времени я проспал, интересно?
Я поднялся, с трудом разгибая задубевшие мышцы. Надо было убрать перед сном этот долбаный кирпич! Все ребра мне продавил.
Теперь чуть размять мышцы… Пить еще так хочется!
Хотя с этим, к счастью, проблем нет. Потолок протекает в десяти местах, подставляй ладони, да пей.
Сделав несколько глотков дождевой воды, я почувствовал, что пришел, наконец, в себя. Несмотря на ноющие мышцы и постукивающие от промозглого холода зубы, я чувствовал себя отдохнувшим. И даже где-то полным сил. И зверски голодным, разумеется, но это как раз просто решить. Пару банок тушняка я тут оставил.
И сон еще этот.
Как в тот раз, с драгоценностями Фаберже. Как будто не сон, а воспоминание. Из будущего, ага.
Мозг взрывается, когда начинаю об этом думать. Как когда мне пытаются объяснить суть какой-нибудь гравитационной сингулярности или квантовой физики.
Я умыкнул янтарную комнату, и в моей голове появилось воспоминание о том, как я узнал в две тысячи восьмом, что ее откопали в Пскове. В том самом месте, где я ее и оставил. Как там дикторша сказала? «Посылка из прошлого»?
Губы сами собой расплылись в улыбке.
Получилось! Дядя Саша,
Орден мне за это никто не прикрутит, конечно, да и пофиг! Я смог! Я это сделал!
Так тебе, подозрительный Хайдаров! Сомневался он еще, рожа особистская!
Эх, сейчас бы я даже накатил на радостях, вот только бутылку никакую от графа не догадался прихватить. Стояла там на столике, точно помню.
Получилось. Получилось. Получилось!
Хотелось заорать от радости, но сдержался. Я все-таки прячусь тут, а не корпоратив сам себе устраиваю. По случаю успешного завершенной миссии «Янтарная комната».
Но…
Раз я все еще здесь, значит работа не закончена. Получается, история еще недостаточно поменялась, и почивать на лаврах рановато.
Хотя да. Чего это я?
Фрицы все еще здесь. Война не закончена. По нашему Пскову они ходят уже как хозяева. Домой он собрался, ага.
Давай, дядя Саша, упал-отжался, пошел работать!
Я осторожно подобрался к выходу из подвала и приподнял на миллиметр доски.
Глава 2
Я крался вдоль улицы, следя за топающими по брусчатке фрицами. Трое патрульных были закутаны в длинные прорезиненные плащи. Об эстонских карателях новые хозяева так заботиться не стали. Видел на прошлом их на предыдущем перекрестке. Топтались в своих насквозь промокших кителях, пытаясь укрыться от зарядившей непогоды под почти облетевшим кленом. Но это был не эстонский патруль. Эсэсмены, надо же. В последнее время я не видел, чтобы фрицы сами патрулировали улицы, особенно по ночам. Эту изнурительную обязанность они свалили на всяких понаехавших…
Фрицы остановились на перекрестке, сгрудились в кучку и принялись что-то тихонько обсуждать. Мелькнул огонек сигареты.
Я скользнул по кустам дальше. Дождь — неплохое прикрытие для скрытного перемещения, постоянный неравномерный шум здорово маскирует шаги. Только холодно, бл*ха. Предусмотрительно заныканная куртка к дождливой погоде оказалась не особенно пригодна, и уже минут через десять моей «прогулки» насквозь промокла и потяжелела как будто на целую тонну.
Странное чувство. Это все те же улицы Пскова. За эти месяцы стали почти родными. Сколько километров по ним намотал, как легально и открыто, так и крадучись. Вроде бы чуть не каждый закоулок уже изучил. Но сейчас все стало по-другому. Это стал чужой город, вражеская территория.
На самом деле, будто гора с плеч свалилась. Не надо больше сутулить плечи, прикидываясь безобидным ботаном-переводчиком. Лебезить, заискивать, глаза стыдливо опускать, мямлить смущенно. Если эти фрицы в тяжелых дождевиках сейчас вдруг каким-то чудом меня заметят, я просто их здесь же и положу. Даже не попытавшись завести беседу.
Хотя лучше бы, конечно, чтобы не заметили. «Ты, конечно, крут, дядя Саша, но не зарывайся, — с мысленной ухмылкой сказал я сам себе, ежась от залившейся за воротник струйки холодной воды. — Даже если тебе очень захочется, положить тут всю группу армий „Север“ точно не сможешь».