Красный властелин
Шрифт:
Проход сюда открылся случайно, если можно считать случайностью одновременную атаку нескольких сотен пиктийских колдунов. Защита, поставленная профессором, выдержала, а вот земля под роденийцами нет. Как Матвею показалось, провалилась примерно половина ратушной площади, в том числе трибуна со служителем Благой Вести и большая часть имперских магов. Барабашу и Баргузину повезло – упали не в подземное озеро с едкой дрянью, а чуть в стороне, так что взрыв среагировавшего на колдовство месива лишь оглушил их, но не нанёс значительного ущерба. Меч вот вместе с ножнами сломало отлетевшим камнем,
Вот и бродили с тех пор в поисках выхода наверх, потихоньку воюя с безобидными, но прожорливыми и неравнодушными к сапогам слизнями. Пару раз натыкались на странного вида скелеты, неизвестно почему развеселившие профессора. Про последний он вообще выразился непонятно:
– Пиктия – родина кенгуру.
Да кагул с ними, с кенгурами… вот если бы подобное встретить живьём! Или прикажете жрать слизней? И сырыми? А профессор жарить сопливчиков с помощью магии отказывается категорически, ссылаясь на морально-этические принципы. Скорее всего боится нового взрыва, но старается этого не показать. Стесняется, что ли? Так Матвей и сам…
Додумывать мысль Барабаш не стал – отряхнул с рукава светящиеся комочки мха, прислушался к жалобам голодного желудка и сплюнул вязкую слюну на хвост ближайшему соплюну:
– Я готов.
Следующие несколько часов блужданий не дали результатов. Складывалось такое ощущение, что древние строители просачивались в подземелье через небольшие отверстия в потолке или проходили сквозь стены, не утруждаясь устройством нормальных входов и выходов. И куда потом девались стоки, тоже оставалось непонятным. То есть ясное дело, что в море, но вот каким образом?
Наконец Матвей не выдержал и предложил:
– Слушай, Ерёма, а давай через тот провал на площади выберемся? Колдунов там поменьше стало, да и ты сможешь кое-что применить.
– Угу, давай через провал, – согласился Баргузин. – Дорогу показывай.
– Почему я?
– Справедливое распределение обязанностей – один следопытом, а другой осуществляет магическую поддержку.
– Издеваешься?
– Конечно.
– Сволочь.
Еремей хмыкнул и не ответил. Что говорить, если кагулу винторогому понятно – заблудились. Ладно мох светится, а то бы в полной темноте… Да ещё слизни шестиногие топают, как слоны…
– Матвей, ты когда-нибудь слонов видел?
– Нет, а кто это такие?
– Звери. Немного похожи на драконов, только не зелёные, без крыльев, с короткой шеей, большими ушами и тонким хвостом. Вместо носа длинный хобот. Очень вкусные.
– Про еду не надо. Хотя… – Барабаш подобрался и прижал палец к губам, а другой рукой потянулся за ножом. – Тс-с…
Баргузин проследил за его взглядом и застыл, боясь спугнуть огромную, размером со степного кошкокрота, крысу. Какое-никакое, но мясо! И пусть самого мерзкого вида, но слизни выглядят много пакостнее… К тому же правильно приготовленная крыса на вкус мало чем отличается от того же зайца или тушканчика. Недавно снежных головастиков ели и ничего, не померли.
Матвей сделал осторожный шаг вперёд. Замер, сдерживая дыхание. Зверёк приподнялся на задних лапах и повёл носом. Ещё шаг… крыса дёрнула непомерно большими голыми ушами. Нет, не почуяла, опустилась.
Около десяти роденийских фунтов чистого веса не считая костей… Мясо. И жизнь.
Третий шаг.
Взвизгнул придавленный сапогом слизень, и Барабаш, не задумываясь, бросил нож. Попал!
– Твою кагулом мать! Лови её, Матвей!
Крыса заверещала, перебивая азартный вопль профессора и волоча за собой неподвижные задние лапы, шустро поползла прочь, утаскивая торчащий из задницы нож. Баргузин метнулся следом, но поскользнулся на раздавленном соплюне и упал, приложившись седалищем о каменный пол. Барабаш, никак не ожидавший такой прыти от обоих, немного замешкался, но быстро опомнился:
– Стой, гадина! – он перепрыгнул через Матвея и скрылся за поворотом подземного хода.
– Меня погоди!
Ну кто мог подумать, что крыса-переросток с перебитым хребтом бегает быстрее человека? Ей бы сдохнуть пора давным-давно, но ведь нет же, упорствует. Ещё завела, сука, в какой-то лабиринт, где светящегося мха почти нет и потому следы крови на камнях едва заметны.
– Живучая, – бормотал Барабаш. – А что будет, если в угол загоним?
– Здесь нет углов, Матвей. А в случае чего я ей сам глотку перегрызу.
Разговор вели на ходу, благо слизни перестали попадаться, и можно было не осторожничать. Разве что не стоило кричать, так как громкие звуки лишь придавали крысе прыти.
– Стой, Ерёма, – шедший первым Барабаш вдруг резко остановился. – Дымом тянет.
– Откуда дыму взяться? Это нюховые галлюцинации.
– Не знаю, но вроде как масло горит в светильниках. Проверим?
– А мясо?
Матвей покачал головой, и профессор осознал глупость вопроса. К кагулам всех крыс! Ведь масляные светильники указывают на присутствие людей, а это означает выход из осточертевшего подземелья.
– Дальше на цыпочках.
– Понял, не дурак, – Еремей улыбнулся и с сожалением посмотрел на пустые ножны. – Нам и в гости прийти не с чем.
– Думаешь?..
– Не с цветами же нас здесь встретят?
Сразу куда-то ушли усталость и голод. Застучало сердце, разгоняя кровь, а рассудок уступил место холодной злости, идущей из глубины души.
И опять осторожные шаги, сделавшие бы честь крадущемуся к мыши коту. Тридцать шагов до поворота тоннеля. Наконец-то издохшая крыса… Наклониться, забрать нож… Чуть ли не размазаться по стене, поблагодарив Триаду за отсутствие светящегося мха. Слизней тоже нет.
Есть тусклые фонари под сводом и два человека в чёрных балахонах по обе стороны от окованной железом двери. Под надвинутыми капюшонами не видно лиц. Взведённые самострелы на сгибе локтя. У правого стража чуть выглядывает краешек кольчужного рукава. Да пиктийцы ли это вообще? Колдуны привыкли надеяться на магическую защиту и почти не пользуются доспехами, кроме самых молодых. Глорхи? Вряд ли, тех не пускают в метрополию даже в качестве пищи, а тут с оружием…
Матвей дотронулся до плеча профессора и на пальцах показал, что берёт на себя левого. Подбросил в руке тяжёлый нож, примериваясь…