Красный замок
Шрифт:
Сейчас в руках Джеймса Келли была только свеча, и глаза сверкали безумием, но тогда, в пещере, он сразу выбрал меня из всей нашей разношерстной компании. То же самое случилось и в его грязной комнатушке, когда Ирен, Пинк и я поймали его. Вместе с Шерлоком Холмсом.
Может быть, я напоминала ему кого-то – его невинную покойную жену или несчастную девушку, потерявшую грудь во время сатанинского ритуала, а то и нашу праматерь Еву.
– Где Он? – продолжал стенать Келли, похоже не узнавая меня.
Да он и не мог узнать: волосы у меня были заплетены в косы, как у крестьянки;
– Разве Он здесь не затем, чтобы превратить воду в вино, а вино в кровь? – причитал демон-мебельщик. – Он должен быть там! Я следовал за Ним. Вот мое тело, источник удовольствия. Вот моя кровь, источник боли. Кто выпьет моей крови и разделит мой грех, того ждет жизнь вечная.
Келли декламировал жуткую смесь Писания с сатанизмом. Я попыталась вырвать руку, но он только сжал ее крепче и придавил меня к стене:
– Ты пойдешь на церемонию. Будешь плясать, пить кровь Господина и почувствуешь, как тебя обволакивает духовный огонь, а затем приходит безумие, и мы отрекаемся от всего, некоторые – навсегда.
Он явно говорил о смерти. Я вспомнила, каким неожиданно успешным оказался пинок в схватке с Медведем, и приготовилась повторить свой трюк.
Но в этот момент Келли прижал мне к шее лезвие ножа.
Клинок был явно больше складной безделушки, которую можно спрятать в карман.
Страх петлей сдавил мне горло. Я осталась один на один с кровожадным Джеком-потрошителем! Ни острой спицы в кармане, ни друга со свечой, готового прийти ко мне на помощь.
– Не лучше ли дождаться церемонии? – спросила я, стараясь не двигать горлом, в которое упиралось острие ножа.
– Иногда это бывает до церемонии, хотя обычно после, – мечтательно произнес Келли, и его пустые голубые глаза заволокло туманом. – Я делаю то, что велит Господин. Сам по себе. Так я поступил с женой. Она сама была виновата, конечно. Пристала ко мне из-за напитка, но напиток – это Жизнь. А кровь – это святая вода.
Я не знала, что отвечать на бред сумасшедшего, но, к счастью, мне и не пришлось.
Из темноты вынырнула фигура чернее самой тьмы и, схватив убийцу за воротник, дернула так быстро и жестко, будто собиралась одним махом закинуть его в ад. Но вместо этого мой темный ангел-хранитель швырнул безумца к стене и вырвал нож у него из рук. Свеча Келли погасла.
В неверном свете моей собственной свечи, которую я каким-то чудом все еще держала, я узнала молодого цыгана – обладателя моего серебряного флакончика и записки.
– Ты?! – возмущенно воскликнула я.
– Быстрее, отойдите в сторонку, пока я разбираюсь со злодеем, – ответил он мне на пугающе правильном английском.
Меня снова схватили за руку и оттолкнули в темноту так стремительно, что свечка у меня в руках наконец испустила дух.
Двое мужчин бились в кромешной темноте так яростно, что, казалось, сотрясаются и пол, и стены. Мне слышалось пыхтение диких вепрей. Противники боролись за равновесие и превосходство, и подошвы их башмаков шаркали по полу, как раздвоенные копыта. Как тут не представить себе битву двух демонов!
Я потихоньку отступала вдоль стены, чтобы очередной рывок сражающихся не втянул меня в орбиту и не превратил в случайную жертву смертельного противостояния. Кроме того, надо было приготовиться убежать – на случай, если победит не тот, на кого я надеюсь. Мне давно не случалось оказаться посреди схватки двух мужчин – с тех пор, как мы с Квентином попали в засаду полковника Морана на Хаммерсмитском мосту. В обоих случаях защитник старался спасти меня, но был вынужден сражаться за собственное выживание, так что ему становилось уже не до меня.
На этот раз я лишь слышала, что борьба идет нешуточная, но не имела возможности узнать, кто одерживает верх, – и когда я узнаю, может оказаться уже слишком поздно.
Наконец раздался глухой утробный вой, за которым последовал звук падающего тела. Победитель тяжело дышал в темноте. Определить по звуку, кто он, мне было не под силу. Я задержала дыхание и замерла, но через секунду его рука коснулась моей в кромешной тьме.
При этом касании меня пронзила дикая догадка. Как я не додумалась! Смуглая кожа, цветистые цыганские одеяния… Разве не был Квентин Стенхоуп переодет в араба, когда больше года назад в Париже упал без чувств к моим ногам? Он прирожденный шпион, и коварный Восток для него как дом родной. Ясно как день: когда я пропала, Ирен обратилась к нему за помощью. Квентин и был цыганом, приносившим мне еду. Мне следовало сразу разгадать его подмигивания, нетипичные для цыган.
Какая же я простофиля! Теперь, когда мне стало ясно, что это его рука потянулась ко мне из темноты, сердце у меня забилось еще быстрее. Я прислонилась к стене, едва дыша и чувствуя, как он приближается.
– Это ты! – прошептала я.
– Именно так, – ответил мой спаситель, зажигая серную спичку, и свеча у меня в руках снова затеплилась, возвращаясь к жизни.
Я всмотрелась в зыбкие очертания моего спасителя, пока его взгляд был устремлен на колеблющееся пламя.
Когда он напугал меня, появившись в казачьем костюме в поезде из Праги, я потеряла сознание, но он меня подхватил. В этот раз я тоже чувствовала легкое головокружение и задавалась вопросом, какую форму примет наша новая встреча, после того как все необходимые слова будут сказаны.
– Все ли с вами в порядке? – начал он.
– Квентин… – выдохнула я.
Он замер на мгновение, застигнутый врасплох выражением моего лица:
– Господи, да нет же! Вы действительно не пострадали, мисс Хаксли?
Фраза была достаточно длинной, а голос – достаточно громким, чтобы мне в одно мгновение открылась собственная ошибка.
– В известной степени… – выдавила я.
– Хорошо. Нужно чем-то связать его. У вас не найдется… Нет. Придется мне что-нибудь придумать.
Шерлок Холмс, переодетый цыганом, склонился со свечой над бесчувственным телом Джеймса Келли.