Красота
Шрифт:
— Зверя больше нет, — сказал он сочным голосом. — Заклинание разрушено, Ники. Мы сделали это!
Он вскочил с постели и прошелся босиком по комнате, изучая себя в большом зеркале: широкие плечи накачаны, икроножные мышцы выпуклы и сильно очерчены. Он потянулся, напрягся и рассмеялся.
— Посмотри на меня! — сказал он, оборачиваясь. — Я снова как раньше.
— Зверь… — прошептала она.
— Бретт! — воскликнул мужчина и настойчиво повторил: — Мое настоящее имя — Бретт.
— Бретт, — откликнулась
Он прыгнул обратно в постель и поцеловал ее — снова и снова.
— Спасибо тебе, — сказал он. — Спасибо за то, какая ты.
Она внимательно рассматривала своего мужчину, этого незнакомца. Он заметил ее неуверенность и спросил:
— В чем дело?
— Я не знаю, просто… Я научилась любить тебя, но ты теперь изменился.
— Ты красавица, Ники, — сказал он. — Ты не должна жить с каким-то уродливым монстром. Что это был бы за счастливый конец?
— Мне не важно, — сказала она. — Меня не беспокоило, как ты выглядишь.
Он опустился на колени и отодвинулся, озадаченный:
— Не знаю, что и сказать.
Через минуту она добавила:
— Извини. — Она потянула его к себе и обняла. — Я-то не понимаю, как ты мог жить таким. Ты великолепен. Действительно.
Вскоре после этого Бретт получил повышение по службе. Он получил собственный офис и секретаршу по имени Синди. И тут же начал работать в офисе допоздна все чаще и чаще.
По выходным он без рубашки раскидывался на крыльце их нового дома и играл на гитаре, и соседки со всего района, которым случалось прогуливаться или пробегать трусцой мимо, подходили поболтать с ним.
Однажды Николь вернулась домой рано и нашла его в гостиной, отдыхающим с бутылкой вина и ее лучшей подругой Кэти.
— Кэти, — сказала Николь. — На минутку, поговорить.
Она вывела Кэти в кухню и требовательно спросила:
— Ты что здесь делаешь?
— Это не то, что ты думаешь, — запротестовала Кэти. — Бретт учил меня играть на гитаре, вот и все.
— Кэти! — рявкнула Николь. — Ты училась в музыкальной школе. А Бретт знает три аккорда.
Кэти мечтательно вздохнула.
— Но он такой хороший учитель…
В тот вечер за ужином Николь сказала ему:
— Кажется, я больше не узнаю тебя. Эти женщины все время околачиваются вокруг; когда ты задерживаешься по вечерам в офисе, ты не звонишь…
— Ники, успокойся. Ты не имеешь права.
— О, это я-то?
— Не так-то просто быть привлекательным, — сказал он, наворачивая спагетти на вилку. — Тебе тоже надо это помнить. Я ничего не могу поделать — женщины любят меня.
— Ты не тот мужчина, за которого я вышла замуж, — сказала она. — Мой муж был добрым, ласковым…
— Ой, брось, Ники, — сказал он. — Ты действительно думала, что ничего не изменится? Совсем ничего? Если бы ты проснулась назавтра каким-нибудь уродливым чудищем, ты бы все равно поступала по привычке? И чувствовала бы точно так же, по привычке?
— Я все еще люблю тебя, — сказала она. — А ты все еще любишь меня?
Он бегло взглянул на нее.
— Я не обязан это выслушивать.
Он бросил салфетку на стол и потопал вверх по лестнице:
— Я иду спать.
На следующее утро Бретт проснулся с рогами. Над висками топорщились два коротких бледных отростка, словно гигантские юношеские прыщи.
— Нет! — бушевал он, расхаживая взад и вперед перед зеркалом. — Нет! Не может быть!
Николь наблюдала за ним с постели. Она тихо спросила:
— Почему?
— Я не знаю. Заклинание кончилось, разрушилось, это… — внезапно он обернулся к ней. — Ты! Это ты сделала со мной!
— Что? Но я…
Он опустился рядом и взял ее за руку.
— Ты все еще любишь меня?
— Конечно, да.
— Всем своим сердцем? Как и раньше?
Она уставилась на одеяло.
Через мгновение он поднялся.
— Я опаздываю на работу.
Когда он вернулся вечером домой, он снова изменился. Почки, проклюнувшиеся на лбу, выросли в рога девяти дюймов длиной. Его брюки были мелко изорваны, и, когда он шел, колени сгибались назад. Его гладкие загорелые руки теперь заканчивались парой раздражающе нелепых волосатых лап.
На работе его понизили в должности.
— Посмотри на меня! — закричал он, хватая ее за плечи и встряхивая. — Смотри, что ты наделала!
— Отойди от меня! — завопила она. — Не тронь меня!
После он собрал вещички и исчез в ночи, хлопнув дверью.
На следующий день он позвонил, но она сбросила звонок. Он звонил ей домой, на работу — она не хотела говорить с ним.
— Эти проклятущие телефонные продавцы, — сказала Кэти. — Они никак не оставят тебя в покое.
Он послал ей розы — она выкинула их в мусорное ведро.
— Я говорила тебе, что он не такой уж подарок, — сказала Кэти. — Я всегда говорила, что ты могла бы найти себе намного лучше.
Однажды ночью он явился в дверях. Пьяным. Шел дождь.
— Пожалуйста, Ники, — сказал он. — Пожалуйста. Возьми меня обратно. Ты должна. Никто никогда не будет любить меня так, как можешь ты.
Его уши заострились, а лицо наполовину превратилось в морду. Он смотрел на нее с тоской и обожанием. Он был так похож на старого зверя, что она собрала все свои силы, чтобы не надавить на пуговку собачьего носика, не пощекотать очаровательно лохматые уши.