Красотка для мажора. Она будет моей
Шрифт:
Вернувшись в свою комнату, я хотела, было, позвонить подруге, рассказать ей обо всем, что происходило в последнее время в моей жизни, но тут снова увидела несколько сообщений от Артура. Парень напоминал мне о том моем обещании - еще совсем недавно я говорила ему, что как только поймают Вандала, он будет первым, с кем я пойду на свидание.
Неудобненько вышло! Я рассмеялась про себя. Кто же знал, что этого маньяка действительно когда-нибудь поймают?
Пришлось мне перезвонить одному из самых настойчивых моих поклонников:
–
– я закусила губу, с трудом сдерживая смех.
Конечно, я еще никому из одноклассников не говорила про Давида, старалась не целоваться с ним на людях, но ведь Артур и сам мог понять, что между нами что-то происходит.
После моего признания в трубке на несколько мгновений повисла тишина.
– То есть вы с Третьяковым начали встречаться?
– переспросил парень, и в его голосе мне почудилась напряженная нотка.
– Не совсем, но… да, что-то вроде того.
Мажор молчал еще какое-то время.
– Ника, - наконец, заговорил он, - не хотел тебе говорить, но Давид и Санек заключили пари. Поспорили на мяч с подписью знаменитого баскетболиста, в кого из них ты влюбишься.
Выходит, в дело пошла тяжелая артиллерия? Интересно… Но еще интереснее то, что он раньше не рассказал мне об этом споре. Столько времени наблюдал, как Третьяков коршуном кружит вокруг меня, но так ни слова и не произнес о том пари.
– Давид поставил на кон приставку, - усмехнулась я.
– Так ты в курсе?
– Ага. В курсе.
– И ты не против? Во, блин… Так значит, Третьяков выиграл?
– Нет, не выиграл. Да и не выиграет.
Я хотела, было, сказать ему, что между нами ничего серьезного и мы просто развлекаемся… но что-то не позволило мне этого сделать - наверное, надежда на то, что это неправда.
– То есть, он не выиграл, но вы «что-то вроде встречаетесь», и со мной ты никуда не пойдешь?
– подытожил Воронцов.
– Точно. Именно так, - я снова с трудом сдержала смех.
– Прости, Артур, может, как-нибудь в другой раз!
На этом наш разговор завершился, хоть обычно мы с ним подолгу болтали - у меня возникло смутное ощущение, что как только мажор понял, что ему ничего со мной не светит, тут же потерял всякое желание поддерживать эту дружбу. А может, мой отказ ранил его сильнее, чем могло показаться, и он поспешил повесить трубку, пока не выдал своих истинных эмоций? Трудно было судить.
Но в любом случае, я не жалела, что, наконец, сняла этого парня с крючка. Наверное, мне нужно было сделать это давным-давно, нужно было сказать ему, чтобы он не тратил на меня свое время.
Но наверное, в глубине души мне, и правда, всегда хотелось, чтобы все вокруг были влюблены в меня и только в меня.
* * *
Увы, на следующий день мне пришлось выдержать еще один похожий разговор, и он дался мне намного, намного тяжелее, чем предыдущий.
Перед уроками, прежде чем мы вошли в класс английского языка, ко мне подошел Сашка и попросил меня на пару слов. Друг чуть хмурился; в его глазах что-то отражалось - возможно, решимость или беспокойство… или боль.
Как-то сразу я поняла, что нам предстоит серьезный разговор, тот самый разговор, который я откладывала с того момента, как наши с Давидом отношения сдвинулись с мертвой точки.
– Ника… -несколько мгновений Сашка молчал.
– Не буду ходить вокруг да около… Вчера после школы я видел, как вы с Третьяковым целуетесь. Хотел проводить тебя до дома после того, как нас всех отпустили… и увидел.
Чувство вины кольнуло мое сердце тонкой острой болью. Ведь я, и правда, была по-настоящему виновата перед ним. Я вселила в него ложную надежду и поддерживала ее на протяжении всего этого месяца.
Я не должна была играть с чувствами парня, который всегда был моим настоящим другом. Который помогал мне даже тогда, когда вся школа была настроена простив меня. И теперь, наконец, я должна была сказать ему правду.
– Прости, Саша. Наверное, ты должен был узнать об этом от меня… но, да, я теперь с Давидом.
Проведя ладонью по лбу и шее, друг прикрыл глаза на секунду. Потом снова посмотрел на меня.
– Значит, ты выбрала его, - он замолчал еще на какое-то время.
– Выходит, он выиграл тот спор?
– Саша… он никогда не выиграет этот спор. Никогда не выиграет, - повторила еще раз.
– Потому что я никогда не признаю… что люблю его.
Я смотрела ему в глаза, пытаясь рассказать ему о том, что чувствую. Не говоря прямо, с помощью одних намеков и взглядов, но рассказать так, чтобы он все понял ясно, отчетливо, словно я прокричала ему о своей любви.
И кажется, он действительно понял меня - в глубине его глаз промелькнуло осознание.
– Понимаю, - наконец, сказал парень.
– Понимаю, Ника. И все-таки… скажу, как на духу. Мне кажется (я уверен), что Давид тоже что-то испытывает к тебе. Что-то такое, чего еще ни к одной девушке не испытывал. Да только это неважно, потому что с таким как он ты все время будешь как на лезвии ножа. Тебя будет резать этим ножом, пока ты не скажешь самой себе «с меня хватит».
Наверное, эти слова прозвучали так ужасно, потому что ему самому было больно их произносить.
– У него много проблем, о которых ты не знаешь, которыми он не делился с тобой, потому что притворялся таким, каким ты хотела его видеть. Он не знает, как любить, не причиняя боли, потому что никто не учил его этому, - слова друга вторили моим мыслям, моим потаенным страхам.
– И поэтому Ника… я попробую спросить тебя еще раз. Есть ли хоть один реальный шанс, что ты предпочтешь ему меня?
Саша говорит мне эти горькие правдивые слова, потому что знает - так будет лучше для меня самой. И я должна последовать его примеру. Должна предпочесть горькую правду сладкой лжи.