Красотка для мажора. Она будет моей
Шрифт:
В столовую во время большой перемены я пошла вместе с девчонками из своей компании: они вспоминали разные забавные случаи из детства и юности, делились предположениями, кто и в кого был влюблен все это время, обсуждали свои фотографии в школьном альбоме, а мне почти нечем было поддержать разговор. Я помнила, с каким пренебрежением все относились ко мне в начальной школе - да-да, даже они, эти хорошие веселые добрые девушки.
– Я тоже в свое время переболела влюбленностью в Давида Третьякова, - засмеялась Света.
– Помните эти тетрадки-анкеты с разными заданиями
Помню, и у меня была такая анкета - какие-то девочки в шутку взяли ее заполнить, а потом я нашла свою бедную тетрадку в одном из шкафов нашего класса - она была разрисована черным маркером и залита водой. Вот вам и теплые ностальгические воспоминания…
– А я никогда не была в него влюблена, - пожала плечами Диана.
– Мне он всегда казался самоуверенным выскочкой.
– А кое-кто и сейчас в него влюблен, верно, Марина?
– со смехом подмигнула девчонка своей подруге.
– Не смейся над этим, - порозовела блондинка.
– Ну, не знаю, по-моему, первая любовь - это не всерьез. Я уже почти не помню, как это было - мне смутно вспоминаются волнительные бабочки в животе, но вот смотрю я на записи в своем дневнике, вроде, «Я обязательно выйду замуж за этого мальчика!», и словно это вообще не я писала.
– Смотря какая первая любовь. Моя была очень болезненной, и я ее до сих пор забыть не могу, - призналась я.
– А ты в кого была влюблена?
– Да, был один мальчик в моей предыдущей школе…
– Неужели ты ему не нравилась?
– Нет, он только дразнил меня и даже обзывал. Вообще много плохого мне сделал.
– Наверное, ты тоже ему нравилась, и он так проявлял внимание - это же обычное дело.
– Сомневаюсь, - покачала головой.
– О! А помните, как Тим Савельев швырнул куском фанеры в Иру Филимонову из параллельного класса? Так, что весь лоб ей рассек, и ее лицо залило кровью? Даже швы накладывать пришлось. И тоже потому, что она ему нравилась! Так что не сомневайся, Ника. Мальчики, особенно задиры и хулиганы, они такие. Чем больше им нравится девочка, тем активнее они ее преследуют.
Затем одноклассницы принялись обсуждать, кто и в чем пойдет на последний звонок, кто и где доставал традиционные фартуки и пышные банты а-ля советская школьница. Сама я давно заказала один такой в интернет-магазине, а пышным бантам предпочла симпатичный белый ободок с одиноким бантиком на нем (мне казалось, стоит мне собрать волосы в два высоких хвоста, и все тут же узнают во мне ту самую Тучу).
На перемене перед последним уроком я оглянула просторный светлый класс с темно-зеленой доской на стене и цветочными горшками на подоконниках и почувствовала что-то вроде смеси облегчения с сожалением - ведь я любила свою предыдущую, питерскую школу. Большинство остальных ребят после выпускного ждет поступление в институт, мне же сразу придется окунуться в эту зыбкую неверную взрослую жизнь… Неужели с учебой покончено навсегда?
Но не успела я как следует проникнуться тоской по чудесным школьным денькам, как рядом со мной раздался голос Василины Румянцевой.
– Фу-у!
Обернувшись, я увидела, что девица двумя пальчиками держит перед собой какой-то листок формата А4. Расправив его перед собой, Румянцева громким голосом прочитала с него:
– Ларина Ника Павловна, тест на ВИЧ положительный, - она с отвращением откинула от себя этот листок.
– И я до этого дотронулась!
Подняв его, я увидела логотип кожно-венерологического диспансера, и ту же надпись, которую только что прочитала Василина… но тут внезапно кто-то вырвал его из моих рук.
– Ну-ка… -Давид пробежался по нему глазами, его брови сошлись у переносицы.
На секунду у меня приоткрылся рот от удивления - все произошло так быстро, что я ничего не успела понять. Но потом внезапно до меня дошло… До меня дошло, что на этот раз задумала эта стерва!
Мне в лицо бросилась горячая кровь.
– Ты сама подделала этот анализ!
– произнесла по возможности невозмутимо.
– Я взяла его с твоей парты, на нем стоит твое имя! Фу, Ларина! Надо будет предупредить ребят, чтобы держались от тебя подальше, а то ты их всех перезаражаешь!
– Ты сама мне его подложила!
Я с трудом удержалась от того, чтобы не вырвать этот лист из рук Третьякова и не швырнуть его в ближайшую мусорку - что-то мне подсказывало, что в этой ситуации спокойствие было лучшей политикой защиты.
Подняв голову, Давид встретился со мной взглядом… и в его глазах я не увидела ничего хорошего. Мое лицо еще сильнее покраснело. Господи… Господи, надеюсь ему хватит ума промолчать? Ведь если он прямо при всех начнет выяснять, правда ли то, что он только что прочитал, это только придаст этой грязной бумажонке дополнительный вес, а слухам, которые начнут ходить обо мне - правдивость!..
Но тут Третьяков смял этот листок в ладонях.
– Это явная подделка. Румянцева, разве я не говорил тебе, чтобы ты оставила Нику в покое?
Я вздохнула с облегчением. Слава Богу, Давид не поверил в эту грязную ложь и отреагировал самым лучшим, самым достойным образом!
– Это не подделка. Но я понимаю, почему тебе хочется в это верить. Надеешься, что ничего не подцепил от нашей королевы красоты?
– улыбнувшись ему нарочито мило и дружелюбно, рыжая развернулась и проследовала к своему столу.
Мажор снова на секунду перевел на меня глаза, в которых по-прежнему не отражалось ничего хорошего… затем засунул этот «тест на ВИЧ» в карман брюк и, так и не сказав мне ни слова, направился к своему месту - звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту.
Я тоже села за парту, как и остальные наши одноклассники. Меня все еще слегка трясло от гнева.
– Так ты, выходит, ВИЧ-положительная?
– до меня донесся голос Наташи Цай.
– Уверена, ты знаешь, что теперь с этим диагнозом можно жить практически полноценной жизнью.