Краткая история денег
Шрифт:
Бывает. Что-то подобное произошло совсем недавно – не в Америке, а на Ближнем Востоке.
Незваным «дядей» в данном случае был президент Ирака Саддам Хусейн, который, утратив контроль над курдами на севере страны, оставил им «в наследство» свои иракские динары.
Курдистан отделила от Ирака не разлившаяся река, а незримая граница, проведенная США и Великобританией, которые в 1991 году, после первой войны в Персидском заливе, объявили этот район «защищенной зоной». Американские и британские самолеты, постоянно летая над этой демаркационной линией, не допускали в Курдистан иракские войска.
В
Осталась, правда, куча бумажек с портретом «дяди», которого курды страстно, всем народом, ненавидели. (Было за что: Саддам уничтожал их целыми деревнями, травил горчичным газом, явно презирал, считая расово неполноценными.)
Празднуя освобождение, некоторые горячие курдские парни принялись было устраивать костры из бумажек с отвратительным им портретом. Но старейшины их остановили. Погодите, эти фантики могут нам еще пригодиться, сказали они. Сугубо временно, конечно, придется еще ими попользоваться. Пока не обзаведемся собственной валютой.
Но нет ничего более постоянного, чем временное. «Дядины» денежки оставались в обороте в Курдистане до самого свержения Саддама в 2003 году.
Причем в основной, арабской, части Ирака была проведена денежная реформа и напечатаны новые банкноты, а прежние – выведены из оборота.
Таким образом, курды больше десять лет пользовались официально не существующими деньгами!
И как пользовались? Очень успешно. В Курдистане сложилась странноватая, но по-своему здоровая экономика. По крайней мере, в сравнении с саддамовским Ираком, курдские районы явно процветали – особенно после 1996 года, когда прекратились междоусобицы, а ООН стала выделять им пропорциональную часть средств из фонда «Нефть в обмен на продовольствие». Это позволяло в значительной степени компенсировать последствия довольно жесткой экономической блокады, которую устроило курдам багдадское правительство.
В итоге не было недостатка в товарах, активно шло строительство, открывались новые фермы, небольшие и средние фабрики, магазины, кафе и рестораны. Оставленные «дядей» деньги великолепно работали, в то время как в Багдаде и других иракских городах еда и товары первой необходимости распределялись по карточкам, люди ходили голодными.
Конечно, у Саддама было великолепное оправдание – международные санкции. Вдобавок курды получали международную помощь. Всё так, но свою роль играли и деньги: прежняя, отмененная Саддамом валюта выполняла эту роль в Курдистане полноценно, имея полную свободу отражать баланс спроса и предложения, измерять труд и стоимость. В то время как за пределами «защищенной зоны» был установлен госконтроль над ценами, ужесточались командные методы и все равно не удавалось избежать свирепой инфляции.
Новые динары Саддама были «деревянными» – их ни на что официально обменять было нельзя. (А «черный рынок» оценивал их во много раз меньше номинала.)
В Курдистане динары-призраки, официально
Обменивались друга на друга в Курдистане и динары – старые на новые, и обратно. Начали с соотношения один к одному. А закончили в 2003-м тем, что за один «ненастоящий» давали 300 «настоящих», имеющих официальное хождение. Каков триумф для курдов и каков парадокс для экономистов!
Как же надо было называть эти удивительные деньги? Курдскими – никак, с таким портретом и соответствующими надписями – невозможно. Иракскими – тоже, Багдад от них отрекся.
И так появилось в истории денег это странное словосочетание – «швейцарский динар». Почему швейцарский? А потому, что эти банкноты были в Швейцарии напечатаны.
Курдам очень нравилось называть доставшиеся им динары именно «швейцарскими» – по аналогии со швейцарским франком, имеющим репутацию чуть ли не самой прочной и стабильной валюты мира.
Это пример, как община (почти государство, причем не такое уж маленькое – примерно 3–4 миллиона человек) может длительное время совсем неплохо обходиться самыми странными деньгами, ничем не обеспеченными и не подкрепленными, вообще юридически не существующими. Если есть на то ясно и решительно выраженная воля общества. Еще одно доказательство того, что в действительности деньги – в человеческих головах, а не в монетах, не банкнотах и не деревянных палочках. Дело материальных символов – помогать измерять и фиксировать трансакции, а также регистрировать накопление стоимости. Но вера в силу этих символов непременно должна быть прочной.
Поэтому-то, наверно, сразу и не задался эксперимент с другими франками – уральскими, несмотря даже на то, что их рождение имело вроде бы официальное благословение московского правительства. В тот момент российской истории – в самом начале 90-х годов – острая нехватка наличности грозила парализовать экономическую жизнь, да и жизнь вообще. И вот товарищество «Уральский рынок» в Екатеринбурге решило печатать свои собственные деньги – для того, чтобы было чем платить зарплату, пособия и так далее. Выбрали слово «франки» – в честь тех же знаменитых швейцарских тёзок.
Многие считают, что таким образом оказывалась поддержка витавшим в воздухе идеям уральской независимости. Ведь валюта, безусловно, важнейший признак государственности. Выполнены уральские франки были капитально, с девятью уровнями защиты, что наводило на мысль о далеко идущих и долговременных амбициях. Для того чтобы детские пособия некоторое время платить, можно было обойтись чем-нибудь попроще и подешевле.
И, кстати, в 1993 году на протяжении нескольких месяцев, также при одобрении президента Ельцина, Уральская республика формально существовала. Потом Ельцин передумал и республику своим указом запретил. Сразу стало ясно, что большого будущего нет и у уральской валюты. Хотя одно время она явно приносила некоторую пользу, немного помогая решить великую российскую проблему дефицита наличности.