Краткая история неолиберализма
Шрифт:
Рассмотрим пример неолиберализма. Два основных объекта власти становятся основой для формирования системы права — территориальное государство и капитал [252] . Сколько бы мы ни стремились к тому, чтобы права стали универсальными, их существование обеспечивает государство. Без политической власти права ничего не значат. Получается, что права есть производная от гражданства и зависят от него. Тогда возникает вопрос о территориальной юрисдикции. Появляются сложные вопросы, связанные с людьми без гражданства и нелегальными иммигрантами. Становится важным, кто является или не является гражданином, от этого зависит включение или невключение людей в систему в рамках территориального определения государства. Как государство реализует суверенитет в отношении прав — это особый вопрос, но и на суверенитет (как становится ясным в Китае) глобальные правила налагают определенные ограничения, которые являются неотъемлемой частью неолиберального процесса накопления капитала. Национальное государство с его монополией на легитимные формы насилия может, в соответствии с теорией Гоббса, определять собственную систему прав и лишь до некоторой степени подчиняться международным соглашениям. США настаивают на своем праве не отвечать за преступления против человечества на мировой арене и в то же время утверждают, что военные преступники из других стран должны отвечать перед законом и тем самым судом, чью власть они не признают в отношении собственных граждан.
252
Harvey D., TheNew Imperialism, ch. 2.
Жить в рамках неолиберализма означает принимать или подчиняться тому своду законов, которые необходимы для накопления капитала. Мы живем в обществе, где неотъемлемые права граждан (корпорации перед лицом закона приравниваются к индивидам) на частную собственность и норму прибыли превалируют над любой другой системой неотъемлемых прав. Защитники такого подхода утверждают, что он стимулирует «буржуазные ценности», без которых всем в мире пришлось бы гораздо хуже. Сюда относятся личная ответственность; независимость от государственного вмешательства (что нередко ставит такой комплекс прав в прямую оппозицию государственным законам); равенство всех перед законом и рыночными возможностями; поощрение инициативы и предпринимательства; забота о себе и собственном благе; открытый рынок, обеспечивающий широкие свободы выбора в отношении договора и обмена. Такая система прав кажется еще более убедительной, когда переносится на права частной собственности (что является основой права личности на свободное вступление в соглашение о продаже своих трудовых качеств, права требовать достойного отношения к себе и свободы от физического принуждения или рабства), а также права на свободу мысли и самовыражения. Эти производные права крайне привлекательны. Многие вовсю пользуются ими. Но все же необходимо помнить, что мы, как попрошайки, живем за счет объедков с богатого стола.
Я не могу никого убедить силой философской полемики в том, что неолиберальная система права несправедлива. Претензии к этой системе права просты: ее принятие означает согласие с тем, что у нас нет другого выбора, кроме постоянного накопления капитала и постоянного экономического роста, какими бы ни были социальные, экологические или политические последствия. Бесконечное накопление капитала предполагает, что неолиберальный режим права должен географически распространиться по всему миру с помощью насилия (как в Чили и Ираке), на основе империалистических методов (как те, что применяются ВТО, МВФ, Всемирным банком) или путем примитивного накопления (как в Китае и России), если нужно. Всеми правдами и неправдами по всему миру установятся неотъемлемые права на частную собственность и норму прибыли. Именно это и имел в виду Буш, говоря о том, что США борются за установление свободы во всем мире.
Но этим не исчерпываются доступные нам права. Даже в рамках либеральной концепции, изложенной в Хартии ООН, существуют производные права — свобода слова и самовыражения, образования и экономической безопасности, права на образование союзов и т. п. Усиление этих прав стало бы серьезным вызовом неолиберализму. Если сделать эти производные права основными, а права в отношении частной собственности и нормы прибыли — производными, это приведет к радикальному изменению политико-экономических инструментов. Существуют и совершенно иные концепции прав — например, касающиеся доступа к мировым ресурсам или гарантий реализации базовых потребностей в продовольствии. «Из двух прав побеждает сила». Политическая борьба за надлежащее формирование прав и даже за свободу как таковую изменяется в поисках альтернатив.
ГЛАВА 7. БУДУЩЕЕ СВОБОДЫ
В своем ежегодном, обращении к Конгрессу в 1935 году президент Рузвельт ясно выразил свое мнение о том,: что основной причиной экономических и социальных проблем, Великой депрессии 1930-х годов являются избыточные рыночные свободы. Американцы, по его мнению, «должны отказаться от идеи накопления богатства, которое в силу чрезмерных прибылей приводит к несправедливому распределению власти». Нуждающиеся люди не могут быть свободными. Повсюду, по его мнению, социальная справедливость стала реальной целью, а не призрачным идеалом. Основная обязанность государства и гражданского общества — использовать власть и распределять ресурсы так, чтобы уничтожить бедность и голод и обеспечить стабильный источник средств к существованию, защиту против превратностей жизни, гарантии адекватных условий жизни [253] . Свобода от желаний была одной из четырех фундаментальных свобод, которые он позже назвал основой политического видения будущего. Такие широкие взгляды резко контрастируют с гораздо более узкими неолиберальными свободами, которые президент Буш ставит в центр своей политической программы. По мнению Буша, единственным способом решения проблем является отказ от государственного регулирования частной предпринимательской деятельности, отказ от системы социального обеспечения, стимулирование государством процесса универсализации рыночных свобод и рыночной этики. Подобный неолиберальный подход к ограничению концепции свободы «соображениями простой защиты свободы предпринимательства» может означать лишь, как считает Карл Поланьи, «полноту свободы для тех, чей доход, свободное время и безопасность не нуждаются в поддержке, и лишь жалкое подобие свободы для людей, которые тщетно пытаются использовать демократические права, чтобы найти убежище от власти собственников» [254] .
253
Цитируется по работе Винсенто Наварро, содержащей глубокую критику Сен: "Development as Quality of Life: A Critique of Amartya Sen's Development as Freedom", в работе Navarro V. (ed.), The Political Economy of Social Inequalities, 13-26.
254
Polanyi K., TheGreat Transformation, 257.
Особенно удивляет в условиях обеднения современной общественной мысли в США и других странах отсутствие сколько-нибудь серьезной полемики о том, какая из имеющихся концепций свободы может наилучшим образом соответствовать современным условиям. Если американская общественность действительно готова во имя свободы поддержать все, что угодно, тогда определенно нужно как следует исследовать значение этого слова. К сожалению, современные трактовки предполагают либо чисто неолиберальный подход (как политический комментатор Фарид Закариа, который стремится доказать, что избыток демократии есть основная угроза личной свободе), либо слишком схожи с доминирующей теорией, чтобы быть серьезной альтернативой неолиберальной логике. Это, к сожалению, относится к Амартии Сен (которая, в конце концов, вполне заслуженно получила Нобелевскую премию по экономике, но только после того, как неолиберальный банкир, долгое время возглавлявший Нобелевский комитет, был выведен из его состава). Работа А Сен (A Sen) DevelopmentasFreedom, ставшая наиболее серьезным вкладом в дискуссию за последние годы, к сожалению, связывает важные социальные и политические права с операциями на открытом рынке [255] . А. Сен утверждает, что без либерального рынка ни одна из свобод «не работает». Серьезная часть американского общества готова согласиться с тем, что неолиберальные свободы, которые продвигают Буш и его коллеги-республиканцы, определенно есть единственная альтернатива. Нам говорят, что эти свободы стоят того, чтобы умирать за них в Ираке, и что США, «будучи величайшей силой в мире», имеет «обязательство» способствовать повсеместному распространению этих свобод. Присуждение престижной президентской медали Свободы Полу Бремеру, архитектору неолиберального восстановления иракского государства, многое говорит о том, какое значение придают этой деятельности в США.
255
Zakaria, TheFuture of Freedom; A. Sen, Development as Freedom (New York: Knopf, 1999).
Совершенно разумная концепция Рузвельта звучит по современным меркам прямо-таки радикально, что, вероятно, объясняет, почему современные демократы не используют ее в качестве контраргумента узкому пониманию предпринимательства, которое отстаивает Буш. Видение Рузвельта связано с развитием гуманистической мысли. Например, Карл Маркс также придерживался довольно радикальных взглядов о том, что пустой желудок не приведет к свободе. «Свобода начинается там,— писал он,— где кончается труд, основанный на необходимости и примитивных побуждениях». Другими словами, свобода, по его мнению, «лежит за пределами сферы материального производства». Он хорошо понимал, что мы никогда не сможем освободиться от процесса обмена с природой или социальных отношений друг с другом, но можем, по крайней мере, стремиться к созданию социального порядка, при котором возможно свободное познание индивидуального и коллективного потенциала [256] . В соответствии с Марксовыми представлениями о свободе, а также со взглядами Адама Смита, выраженными в его Theory on Moral Sentiments, неолиберализация наверняка оценивалась бы как сокрушительный провал. Для тех, кто оказался за пределами рыночной системы — огромная группа людей без социальной защиты и поддержки общественных структур,— неолиберализация вряд ли принесет что-либо, кроме бедности, голода, болезней и отчаяния. Их единственная надежда — любой ценой вернуться в систему рынка, либо в качестве мелких производителей каких-либо товаров, торговцев (предметами или трудом), мелких хищников, готовых попрошайничать, красть или насильственным путем получать объедки с богатого стола, либо как участники в нелегальной торговле наркотиками, оружием, женщинами или в любых других нелегальных операциях, на которые есть спрос. Так работает мальтузианская система мира, где жертвы признаются виновными в собственной трагедии. Аналогичный подход проповедуется Робертом Капланом в эссе о «грядущей анархии» [257] . Каплану не приходит в голову, что неолиберализация и обогащение за счет лишения прав собственности связаны с теми условиями жизни, о которых он пишет. Невероятное число выступлений против МВФ, не говоря уже о криминальной волне, прокатившейся по Нью-Йорку, Мехико, Йоханнесбургу, Буэнос-Айресу и многим другим крупным городам в процессе структурных преобразований и неолиберальных реформ, должно было его насторожить [258] . На другой стороне шкалы благосостояния — те, кто надежно утвердился в системе рыночной логики, не видит возможностей для развития кроме как в области, которую принято называть «творческим» свободным временем, путешествиями и зрелищами. Граждане вынуждены существовать в качестве неотъемлемой части рынка и процесса накопления, а не как свободные существа. И область распространения свобод сужается перед лицом ужасной логики и непродуктивной гонки рыночных процессов.
256
Marx K., Capital, iii. 820.
257
Kaplan R., TheComing Anarchy: Shattering the Dreams of the Post Cold War (New York: Vintage, 2001).
258
Walton J., "Urban Protest and the Global Political Economy: The IMF Riots" в работе Smith M. and J. Feagin (eds.), The Capitalist City (Oxford: Blackwell, 1987), 354-86.
Именно в этом контексте мы можем лучше всего понять возникновение разнообразных оппозиционных культур, которые действуют изнутри рыночной системы и вне ее. Они явно или неявно отрицают рыночную этику и инструменты, которые навязывает неолиберализм. В США, например, набирает силу движение в защиту окружающей среды, выступающее за поиск альтернативных способов объединения политических и экологических проектов. Заметным становится анархистское движение молодежи, одно крыло которого — «примитивисты» — верит, что единственной надеждой для человечества является возврат к той стадии собирательства и охоты, которая предшествовала современной цивилизации и, по сути,— начало всей человеческой истории заново. Другие, под влиянием движений типа Crime Think и работ таких авторов, как Деррик Йенсен (Derrick Jensen), стремятся освободиться от любых следов участия в капиталистической рыночной системе [259] . Некоторые ищут способы установления взаимной поддержки путем, например, образования местных экономических торговых систем (LETS), с собственными «местными деньгами» даже в самом центре неолиберального капитализма. Процветают и религиозные разновидности подобных сообществ — от США до Бразилии и сельских районов Китая религиозные секты формируются с невероятной скоростью [260] . Многие существующие религии, христианские протестанты, мусульмане-ваххабиты, некоторые буддисты и конфуцианцы все активнее поддерживают антирыночную и особенно антинеолиберальную позицию. Существуют еще общественные движения, которые борются против отдельных аспектов неолиберализма, особенно против накопления путем лишения права собственности, противостоят хищническому неолиберализму (революционное движение Батисты в Мексике) или ищут доступа к ресурсам, которых лишились (выступлениялишившихся земли крестьян в Бразилии или рабочих, захватывающих фабрики в Аргентине). Коалиции левых и центристов, открыто критикующие неолиберализм, берут политическую власть в свои руки и готовы расширить свое влияние в Латинской Америке. Неожиданный успех Партии Конгресса, вернувшейся к власти в Индии в качестве представителя левых взглядов, является еще одним тому примером. Очевидно активное стремление найти альтернативу неолиберализации [261] .
259
Jensen D., TheCulture of Make Believe (New York: Context Books, 2002). Zergan J., Future Primitive and Other Essays (Brooklyn, NY: Autonomedia, 1994.
260
Kahn, "Violence Taints Religion's Solace for China's Poor".
261
Gills B. (ed.), Globalization and the Politics ofResistance (New York: Palgrave, 2001); Mertes T. (ed.), A Movement of Movements (London: Verso, 2004); Wignaraja P. (ed.), New Social Movements in the South: Empowering the People (London: Zed Books, 1993); Brecher J.( T. Costellb, B. Smith, Globalization from Below: The Power of Solidarity (Cambridge, Mass.: South End Press, 2000).
Признаки неудовлетворенности существуют и внутри правящих политических кругов, они связаны с сомнениями в разумности неолиберальных предложений и инструментов. Некоторые из тех, кто раньше был энтузиастом неолиберализма (экономисты Джеффри Сакс, Джозеф Стиглиц, Пол Кругман) и активными участниками рынка (Джордж Сорос), встали на позиции его критики. Они даже предлагают своего рода возврат к кейнсианству как к более «институциональному» подходу к решению глобальных проблем — начиная с усовершенствования структур мирового управления и заканчивая более пристальным контролем над финансовыми спекуляциями [262] . В последние годы стали появляться не просто общие призывы, но и конкретные предложения в области реформ глобального управления [263] . Возрождается академический и институциональный интерес к этике космополитизма («ущерб одному — это ущерб всем») как основе глобального управления. Следует признать, что при всей неоднозначности упрощенного универсализма в этом есть определенный смысл [264] . Именно этими соображениями руководствуются главы государств в ходе многосторонних встреч, например саммита Тысячелетия в 2000 году, когда представители 189 государств подписали ханжеские декларации о совместной готовности в ближайшее время уничтожить-бедность, неграмотность и болезни. Но намерение бороться с неграмотностью ничего не стоит в условиях серьезного и продолжительного сокращения почти во всех неолиберальных странах доли национального продукта, направляемой в сферу общественного образования.
262
Stiglitz J., Globalhatum. and its Discontents и The Roaring Nineties; P. Krugman, The Great Unmoelling: Losing Our Wty in the Twentieth Century (New York: Norton, 2003); G. Soros; GeorgeSoros on Gtoba&atwn (New York Public Affairs, 2002); Ibid., The Bubble of American Supremacy: Correcting the Misuse of American Power (New York Public Affairs, 2003); Sachs J., "New Global Consensus on Helping the Poorest of the Poor", Global Policy Emm Newsletter, 18 April 2000. Сакс, например, говорит: «Я не верю в способность богатейших стран управлять миром, или в возможность принятия решений путем голосования на международном уровне, когда вес отдельного голоса определяется деньгами, как это происходит сейчас в МВФ или Всемирном банке. Я не верю и в правительство, сформированное сильнейшими бюрократиями, свободными'от обязательств, например МВФ, или в реальность управления на условиях, определенных богатейшими странами и навязанных безнадежно бедным».
263
Я цитирую только два: Программа развития ООН, Human Development Report 1999. Всемирная Комиссия по социальным последствиям глобализации (World Commission on the Social Dimension of Globalization), A Fair Globalization.
264
Held D., Global Govenant: The Social Democratic Alternative to the Washington Consensus (Cambridge: Polity, 2004). Я исследую некоторые аспекты применения этики космополитизма в D. Harvey, "Cosmopolitanism and the Banality of Geographical Evils", также см. Comaroff J. and J. Comaroff, Millennial Capitalism and the Culture of Neoliberalism (Durham, NC: Duke University Press, 2000), 271-310.
Подобные цели нельзя реализовать без фундаментального изменения соотношения сил, лежащего в основе неолиберализма и ставшего возможным во многом благодаря неолиберализму. Это предполагает не только возобновление государственных расходов на социальные программы, но и ограничение власти финансового капитала. Кейнс с презрением относился к «держателям купонов», которые ведут паразитический образ жизни за счет дивидендов и процентов, и призывал к так называемой «эвтаназии рантье» как к необходимому условию не только для достижения хотя бы минимальной экономической справедливости, но и предотвращения систематических кризисов, свойственных капитализму. Преимущества кейнсианского компромисса и «встроенного либерализма», возникшего после 1945 года, заключались в том, что такая система позволила сделать некоторые шаги к реализации поставленных целей. Наступление неолиберализма, напротив, сделала рантье центральной фигурой, сократило налоги для богатейших граждан, сделало дивиденды «спекулятивные прибыли более выгодными, чем заработная плата. Оно способствовало появлению многочисленных финансовых кризисов, которые хотя и были ограничены географически, но наносили разрушительный удар по уровню занятости и уровню жизни во многих странах. Единственный способ реализовать благочестивые цели — выступить против власти финансовых институтов и отменить сложившиеся классовые привилегии. Пока не видно никаких признаков того, что обладающие властью готовы двигаться в этом направлении.