Краткая история попы
Шрифт:
Маркиз оживляется, описывая уродство ягодиц — будь то вялые, обвисшие, траченные пороком зады распутников или мерзкие уродливые задницы старых своден. Заклеймить увядший зад очень легко. Ссохшийся от частых порок зад, старый морщинистый зад, зад, подобный грязной ветхой тряпке, разодранный зад, больше всего напоминающий промокательную бумагу, израненный, съеденный заживо гниением зад, до того дряблый и тощий, что можно обмотать покрывающую его кожу вокруг палки, старый морщинистый зад, напоминающий коровье вымя, кратер вулкана, дыру в уборной, гнусную клоаку: воистину, зад достигает апофеоза в поношении и величия — в бесчестье.
Верлен в сборнике Oeuvres libres(«Вольные стихи») признается, что потрясен и побежден задницей. Поэт то и дело возвращается к этой мысли, он совершенно ослеплен «великолепными, блистательными, / такими неистовыми / В юных забавах» ягодицами (Filles).Его завораживает как «Застенчивая малышка, сладкая маленькая штучка / В легком ореоле золотистого пушка, / Раскрывается / Навстречу / моему желанию, неистовому и немому» (Femmes).Но больше всего Верлена потрясают
Поцелуй затуманивает рассудок (мы знаем это от Пруста). Поэтому-то попа для многих приобретала призрачные очертания, а описывать призрак — дело весьма непростое. «Если я скажу вам, — пишет Патрик Гренвиль [20] в «Грозовом рае», — что один [зад] толще других, а этот маленький и тощий, тот тощий и желтоватый, а другой — румяный, в ямочках, с пухлыми половинками, гостеприимно раскрыт или целомудренно сжат... мои слова не отразят реальности». Как же Гренвиль решает проблему? Он описывает попку Мо, полагаясь на воображение. Однажды он случайно видит ягодицы Мо. «Я немедленно прикрыл дверь [ванной] , ибо Мо способна впасть в ужасный гнев, если узнает, что ее видели, застали врасплох, погубили». Он воспринимает свое видение как цветовое пятно. «Зад серо-белый. Цвет крайне важен. Мутно-белый. Ослепительная белизна великолепна, но, слегка поблекнув, она придает плоти еще большую выразительность, окутывает ее пеленой желания. Кажется, будто зябко-серая снежная пороша припудрила кожу».
20
Патрик Гренвиль (р. 1947) — французский романист, лауреат Гонкуровской премии.
Блазон, посвященный заду, меньше всего похож на хирургическую операцию. Я бы назвал его неумелой попыткой постижения реальности, тщетным стремлением смягчить боль от невозможности обладания.
ГЛАВА 5. Бордель
Когда в 1882 году Тулуз-Лотрек поселился на Монмартре, ему было всего восемнадцать лет, но его уже тогда называли Маленьким Тираном. В компании друзей, возглавляемой Эмилем Бернаром [21] ,- Маленький Тиран изведал самые отвратительные развлечения Парижа. Красотки в красных и желтых юбках плясали кадриль в зале «Элизе-Монмартр»: Ла Гулю, Нана-Кузнечик, Грий-д'Эгу с ее щербатой улыбкой и Рыжая Роза, ставшая любимой моделью художника и наградившая его сифилисом. Посещал он и других женщин — в «домах», как тогда говорили. Все мы знаем картины Мане «Олимпия» и «Нана». На полотнах, написанных после 1879 года, Дега позволяет нам разглядеть рядом с голыми девицами тени их клиентов. Но только Лотрек осмелился в 1893 году поселиться в шикарном заведении на улице Мулен, на правом берегу
21
Эмиль Бернар (1868—1941) — французский художник-импрессионист.
Сены, где его звали мсье Анри. «Я только и слышу со всех сторон: «Бордель!» — писал он. — И что с того! Только здесь я чувствую себя как дома».
В 90-х годах из двухсот публичных домов, официально зарегистрированных в 1856 году в Париже, сохранилось не больше шестидесяти. Лучшие дни остались позади. Наивный человек скажет: где, как не в веселом доме, можно вволю насмотреться на задницу? Какое заблуждение! Задница у Лотрека не выставляет себя напоказ. Девицы не остерегаются художника, он им нравится: он заглядывает им под юбки на лестнице, подсматривает, как они целуются взасос или лежат в постели, сплетясь в нежном объятии. В те времена лесбийские отношения не были редкостью у девиц, проживавших в борделе. Лотрек любит в падших созданиях именно эту сентиментальность. Они не прячутся, но и не рисуются, проходят мимо, проскальзывают в дверь между будуаром и спальней, отражаясь в зеркалах, стоят на пороге гостиной. Нежатся на канапе, а потом внезапно вскакивают и убегают, шумно смеясь, играют в карты, убивая время. Лотрек никогда не изображает их в спальне с клиентом (в 30-х годах это станет любимым сюжетом Брассаи [22] ). Девушки коротают свободное время в одиночестве или наедине с подругой. Иногда мы видим их обнаженными, спереди или со спины, но именно со спины они волнуют нас сильнее всего — потому что смотрятся в зеркало. Лотрек подсматривает и делает наброски — несколько точных штрихов. У него злой карандаш. Он предпочитает рыжих и белокожих женщин, так что у всех героинь на его полотнах огненные волосы и прозрачная кожа.
22
Брассаи (настоящее имя Дьюла Халаш; 1899-1984) — французский фотограф венгерского происхождения. Прославился сериями жанровых фото «Ночной Париж» и «Парижские утехи».
Задница борделя — это задница-насмешница. Она не прибрана, ей скучно. Порой Лотрек изображает ее слегка неуравновешенной, но у него она никогда не бывает ни напыщенной, ни вялой, как у Руо [23] . У лотрековских героинь зады всегда очень живые и задорные. Такой попке терять не чего, и плевать она хотела на то, что ее могут взять да и нарисовать. «Лотрек пишет злачные места кистью могильщика», — сказал один из критиков о картине «Танец в Мулен-Руж». Лотрека называли «Гойей проституток», говорили о «шлюхах с набеленными телами, наглых чертовках, что разлеглись на красных диванах», видели «порок даже в его колорите, мужском, крепком, пряном». Однако героиня «Обнаженной перед зеркалом» (1897) — она не сняла чулки, а рубашку уронила на пол к своим ногам — вовсе не олицетворяет триумф порока. Ее тело великолепно, у нее полный зад, высокая упругая грудь, но любая женщина, долго и пристально вглядывающаяся в свое отражение в зеркале, неизменно приходит к печальному выводу: да, плоть роскошна, она на пике красоты, но смерть уже пометила ее. Как говорил Кокто, на каждом снимке красивой женщины мы видим смерть за работой — она словно пчелиный рой в стеклянном улье. Та, что смотрится в зеркало, тоже прекрасно все видит.
23
Жорж Руо (1871-1958) — французский художник-постимпрессионист.
Одна из картин Лотрека — «Обнаженная рыжая на корточках» — вызывает двойственное чувство. Натурщица позирует. Лотрек пишет ее несравненную попу в мягких рыжевато-охряных тонах. Женщина грациозна, она выгнула спину, чтобы подчеркнуть сходство с разгоряченной кобылой. В ней нет ничего от погрузившейся в мечты девушки. А вот художник потрясен, он замер, застыл от изумления! Истинный сюжет картины — Нимфа и Хромоножка. Млечный Путь, отразившийся в пенсне калеки.
ГЛАВА 6. Людоед
Как это можно — съесть попу? Можно ли это хотя бы представить себе? Нет ничего проще: достаточно вспомнить все то, с чем мы привыкли ее сравнивать. Например, фрукты (яблочки или персики, а может, и груши) или выпечку (пирожки и булки). Идеальным кондитерским воплощением задницы можно назвать знаменитый шведский торт «Принцесса». Чего в нем только нет! Миндальный бисквит, крем и фрукты образуют великолепный купол, покрытый зеленым марципаном и сахарной пудрой. Эту мягкую и нежную попу нарезают толстыми ломтями, в которых чередуются разноцветные слои, и подают с сухим белым вином, например с совиньоном. Мрачный шутник Ролан Топор [24] без тени смущения предлагает нам продуманное до мелочей людоедское меню, воплощение принципа «человечина — лучшее блюдо для человека». Среди фирменных блюд Топора фигурируют лущеное яичко(«подержите его над огнем, и кожица слезет сама»), девичьи ляжки, жаренные в масле(«это блюдо очень весело есть в компании друзей»), щеки от шеф-повара со щавелевым пюре, седалищная борозда в пережаренном масле и теплом уксусе, женская кровь со шкварками, суп из объедков карлика, пенис-соте, похлебка из свежих губ, свежевыжатая сперма.Остается только жалеть, что Топор не изобрел ни одного рецепта приготовления ягодиц. Правда, за него это сделал один японец — за счет одной голландки.
24
Ролан Топор (1938—1997) — французский рисовальщик и писатель, знаменитый своим черным юмором.
«С точки зрения философской, — писал Дали, — единственный способ познать объект — это съесть его. Я всегда говорил, — добавляет он, — что, если бы Гала умерла и неожиданно уменьшилась до размеров оливки, я бы ее съел». Таков людоедский взгляд на ягодицы. Напомним, что Минский, отшельник из «Истории Жюльетты» де Сада, сам себя называл чудовищем, изблеванным природой:«Мне сорок пять лет, и похоть моя так велика, что я не засыпаю, не «разрядившись» раз десять. Огромное количество поедаемой мною человеческой плоти увеличивает объем и плотность семени. Любой, кто испробует подобную диету, наверняка утроит свои чувственные способности — не говоря уже о силе, здоровье и свежести, которые подарит ему эта пища». Прожорливость и неутолимая похоть, способность превращать мясо с кровью в густую сперму — уникальное свойство людоеда, огра, прямого потомка ужасного божества Орка, символизирующего ад и смерть.
А вот и ягодицы-соте,блюдо жуткой адской кухни. 11 июня 1981 года в Париже Иссеи Сагава выстрелил в голову голландской студентке, изнасиловал ее, расчленил и съел некоторые части тела: одни — сырыми, другие — поджаренными на сковороде. Сначала его признали невменяемым и поместили в лечебницу, но потом отпустили в Токио и передали на попечение семьи. С тех пор он занимается живописью. На одной из его картин изображены женские ягодицы — молочно-белые, налитые — на тарелке, с вилкой и ножом в углу полотна (работа в духе дадаизма). В апреле 1986-го он поведал одному журналисту, что, убив девушку, почувствовал непреодолимое желание съесть ее ягодицы. «Я ужасно боюсь крови и по этой самой причине выбрал правую половинку: сердце ведь у человека слева, так, а сердце — центр кровообращения. Вот я и начал с правой. Я впился зубами в самую мясистую часть. Но мне не удалось оторвать ни кусочка. Даже челюсти разболелись, и я отправился на кухню за ножом. Сначала взял фруктовый ножик и попытался проколоть ягодицу. Никогда не думал, что человеческая кожа может быть такой прочной. Тогда я взял нож подлиннее — мясной, и его мне удалось воткнуть. Я попытался отрезать кусочек, но крови не появилось, ни капли. Я увидел что-то желтое. Это было похоже на кукурузный початок. Я по-на- стоящему удивился — думал, что мясо покажется сразу. А это оказался жир. И очень плотный. Я резал, резал, но мяса все не было. В конце концов, срезав почти весь жир, я нашел ка- кие-то красные штуки и съел их. Много съел, потому что они оказались очень вкусными. Должен сказать, ягодицы для меня — самая привлекательная часть женского тела.