Краткая история тьмы
Шрифт:
– Зонтик, – пояснил Моховиков. – У меня есть зонтик, так что если вы промокли…
– Давайте скорее уж, – отмахнулся Зимин. – Что вы еще хотели спросить?
Моховиков стал неуклюже убирать зонтик в портфель, Зимин ждал. И думал, что надо было поехать к матери Лары. Сейчас бы пил чай с крыжовником в теплой кухне, выковыривал бы языком косточки из зубов и томился от рассказов про дачу, про то, что редис не взошел, в луке черви, а салат поедают ночные слизни, а дядя Ваня…
Хорошо было бы.
Но он не поехал.
И теперь стоял под дождем. Весь день под дождем, а вот если бы на второй сеанс остался, то не промок бы.
– Я хотел спросить… То есть… я не знаю… А что, если его нельзя было убивать?
– В каком смысле?
– В том… Это ведь может повлиять…
– На кого?
Зимин дал себе слово быть терпеливым. Терпеливым-претерпеливым, терпеливым воздастся.
– На Парцифаля! Понимаете, вы его убили в книжке, а это ему может повредить…
– Я все-таки пошел, – сказал Зимин. – Мне честно надо, ко мне должны сейчас японцы прийти, а я тут с вами болтаюсь.
– Ну еще минутку! – Моховиков-Кокосов стал возиться со своим портфелем. – Буквально минутку! Вы ведь понимаете, что оно все так… Знаете, вы вот мне не поверили, а эта история, ну, которая в «Темной материи», она со мной произошла. Один в один практически. Поэтому я очень удивился, очень… Знаете, я живу не слишком далеко…
– А не желаю знать, где вы живете, – оборвал Зимин. – Живите себе где хотите, это ваше личное дело.
– Да-да, понимаю, хорошо, – Моховиков старался открыть портфель, у него не получалось. – Недалеко, день на поезде, правда, пересадки… Но это неважно, совсем неважно. Это все со мной произошло, вот смотрите…
Он справился с замком портфеля, откинул крышку, достал крокодила.
– Вот, смотрите, – Моховиков протянул крокодила Зимину.
– А что, собственно, смотреть? – пожал плечами Зимин. – Ну, крокодил. Выцветший. Они быстро выцветали, кстати, особенно если на подоконнике стояли.
– Это белый крокодил, – сказал Моховиков.
– Вы меня утомили, – сказал Зимин. – Желаю не простыть, сегодня сыровато.
– Еще! – почти выкрикнул Моховиков.
Он снова углубился в свой портфель, совершил неловкое движение, дернулся и уронил крокодила, и стал его поднимать, и едва не уронил сам портфель, и замер в раскоряченном положении.
Зимин назвал себя дураком и поднял крокодила. Не хотел, а поднял. Как-то неприятно это выглядело – крокодил, чистый, старый, пластмассовый, лежал в луже… неприятно.
Он поднял крокодила и протянул его Кокосову.
– Спасибо, – кивнул тот. – А не могли бы вы его… немного подержать?
– Ладно… – Зимин стряхнул крокодила от воды и сунул под мышку.
Кокосов нелепо улыбнулся и в этот раз извлек тетрадку. Толстую тетрадку на пружине, гораздо больших размеров, чем обычную, с обложкой из плотного клееного картона, на обложке был изображен ворон.
«Ну вот, – подумал, Зимин, – что и требовалось доказать. И к чему был нужен весь этот цирк? Молодой талантливый автор хочет, чтобы я ознакомился с его романом. С тем самым, про выживание бравых ролевиков в мире беспощаднейшего протославянского фэнтези».
– Вы посмотрите, это интересно, – сказал человек.
– Да я…
– Вы должны ее написать! – сказал человек страстно. – Новую книгу!
Он резко сунул Зимину в руки тетрадь, и Зимин взял ее, машинально, но взял.
А человек развернулся и побежал. Зимин хотел что-то сказать, но не успел – Кокосов удалился настолько быстро, и настолько это было нелепо, что Зимин растерялся. Так и стоял – с тетрадкой в руках и с крокодилом под мышкой.
Ситуация тупейшая. Зимин даже огляделся – не видит ли кто? Выглядеть тупым Зимин не любил.
Но, кажется, никто не видел.
Возвращаться домой с крокодилом в руках почему-то показалось глупым. Зимин огляделся. Улица была пуста. Приближались ранние осенние сумерки, окна зажглись желтым. Зимин зевнул, оставил крокодила на ближайшей скамейке и быстро пошагал к подъезду. Он торопился, ему почему-то казалось, что безумный Кокосов-Моховиков обязательно вернется, и все начнется с начала, и не будет из этого никакого выхода. А крокодил хороший, его кто-нибудь да найдет.
– Бред, – сказал Зимин сам себе. – Бред простер надо мной свои слизистые крылья. И кожистые. И пошел я домой, где ждет меня заварная, надеюсь, коврижка.
Он пошел к подъезду и встретил там Лару, она поджидала возле подъезда, грызла самодельные сухари.
– Ты чего это, Зимин? – спросила Лара. – Начал гулять под дождем?
– Да нет, встречался просто. С одним… человеком.
– А это что? – Лара указала на тетрадку. – Забытые карты сокровищ?
– Рукопись, найденная в табуретке… – пробормотал Зимин.
– Что? – не поняла Лара.
– Детское домашнее творчество.
Лара кивнула на тетрадку.
– Могу поспорить, это что-то гениальное, – Лара зевнула и стала стягивать с шеи шарф. – Мир содрогнется от восхищения… Нетленка детектед. Рукопись, найденная при печальных обстоятельствах, ну как же, читывали. При этом она раскрывает тайны мироздания, заговор тамплиеров, пряная соль кухонной конспирологии… Слушай, пойдем уже домой, а? Я, конечно, люблю дождь, но сегодня я что-то устала.
Они вошли в подъезд, здесь было тепло и пахло цветами. Консьерж поздоровался, спросил, как дела, и указал, что кнопка «8» в лифте западает, но это ничего, он уже вызвал мастера, так что к вечеру все будет в порядке.
Кнопка «8» действительно западала, и Лара не преминула это проверить, вместо того чтобы поехать к себе на десятый, она стала стараться уехать на восьмой, стала давить, стучать и ругаться, и в конце концов это увенчалось успехом и лифт отправился на восьмой. На восьмом же Лара заявила, что подниматься на два этажа на лифте – это буржуазно, можно и пройтись, Зимин не стал спорить, и они отправились на десятый пешком.