Краткий анализ романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. Книга вторая
Шрифт:
2. Обретение романа
После того как Маргарита стала тайной женой мастера, она влюбилась и в его роман.
«Тот, кто называл себя мастером, работал, а она, запустив в волосы тонкие с остро отточенными ногтями пальцы, перечитывала написанное, а перечитав, шила вот эту самую шапочку. Иногда она сидела на корточках у нижних полок или стояла на стуле у верхних и тряпкой вытирала сотни пыльных корешков. Она сулила славу, она подгоняла его и вот тут-то стала называть мастером. Она дожидалась этих обещанных уже последних слов о пятом прокураторе Иудеи, нараспев и громко повторяла отдельные фразы, которые ей нравились,
Именно он еще больше укрепил ее любовь к мастеру, потому что «У нее была страсть ко всем людям, которые делают что-либо первоклассно». (Глава 24-я «Извлечение мастера) А роман был написан, по ее мнению, настолько первоклассно, что именно поэтому она и стала называть бывшего историка мастером.
«Я – мастер, – он сделался суров и вынул из кармана халата совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой «М». Он надел эту шапочку и показался Ивану в профиль и в фас, чтобы доказать, что он – мастер. – Она своими руками сшила ее мне, – таинственно добавил он». (Глава 13-я «Появление героя»)
3. Утрата романа
Итак, Маргарита обрела любовь к мастеру и испытывала к нему страсть благодаря роману. Согласится ли она теперь на предложение посетить знатного иностранца? Можно уверенно ответить, что вряд ли. Значит настало время ей потерять все, что она любит.
После публикации отрывка романа о Понтии Пилате в одном из литературных журналов, как того сильно желала Маргарита, на мастера обрушился шквал критики.
«Статьи не прекращались. Над первыми из них я смеялся. <…> Второй стадией была стадия удивления. <…> А затем, представьте себе, наступила третья стадия – страха. <…> Так, например, я стал бояться темноты. Словом, наступила стадия психического заболевания. Стоило мне перед сном потушить лампу в маленькой комнате, как мне казалось, что через оконце, хотя оно и было закрыто, влезает какой-то спрут с очень длинными и холодными щупальцами. И спать мне пришлось с огнем». (Глава 13-я «Явление героя»)
С этого момента вновь начались страдания Маргариты Николаевны.
«Моя возлюбленная очень изменилась (про спрута я ей, конечно, не говорил. Но она видела, что со мной творится что-то неладное), похудела и побледнела, перестала смеяться и все просила меня простить ее за то, что она советовала мне, чтобы я напечатал отрывок».
В середине октября у мастера случилось обострение болезни, и он сжег практически все рукописи и черновики.
«Это было в сумерки, в половине октября. И она ушла. Я лег на диван и заснул, не зажигая лампы. Проснулся я от ощущения, что спрут здесь. Шаря в темноте, я еле сумел зажечь лампу. Карманные часы показывали два часа ночи. Я лег заболевающим, а проснулся больным. Мне вдруг показалось, что осенняя тьма выдавит стекла, вольется в комнату и я захлебнусь в ней, как в чернилах. Я стал человеком, который уже не владеет собой. <…>
Я вынул из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради и начал их жечь. Это страшно трудно делать, потому что исписанная бумага горит неохотно. Ломая ногти, я раздирал тетради, стоймя вкладывал их между поленьями и кочергой трепал листы. Пепел по временам одолевал меня, душил пламя, но я боролся с ним, и роман, упорно сопротивляясь, все же погибал. Знакомые слова мелькали передо мной, желтизна неудержимо поднималась снизу вверх по страницам, но слова все-таки проступали и на ней. Они пропадали лишь тогда, когда бумага чернела, и я кочергой яростно добивал их».
Маргарита же настолько влюбилась в роман, что очень сильно пожалела о его потере.
«–
И ее чувства к роману не ослабли со временем. Даже спустя полгода на квартире Воланда после Великого бала в главе 24-й («Извлечение мастера») она заявляла:
«– Я умоляю тебя, – жалобно попросила Маргарита, – не говори так. За что же ты меня терзаешь? Ведь ты знаешь, что я всю жизнь вложила в эту твою работу».
И покидая Москву в главе 30-й («Пора! Пора!»), Маргарита продолжала думать о романе.
«– …Но только роман, роман, – кричала она мастеру, – роман возьми с собою, куда бы ты ни летел.
– Не надо, – ответил мастер, – я помню его наизусть.
– Но ты ни слова… ни слова из него не забудешь? – спрашивала Маргарита, прижимаясь к любовнику и вытирая кровь на его рассеченном виске.
– Не беспокойся! Я теперь ничего и никогда не забуду, – ответил тот».
4. Утрата мастера
А вслед за романом Маргарита теряет и мастера. По доносу Алоизия Могарыча тот был арестован органами 24 , но в январе отпущен за отсутствием доказательств какой-либо вины.
«– Через четверть часа после того, как она покинула меня, ко мне в окна постучали. <…>
– Да, так вот, в половине января, ночью, в том же самом пальто, но с оборванными пуговицами, я жался от холода в моем дворике».
Его квартира оказалась занятой, мастера преследовали холод и страх, поэтому он спрятался в клинике Стравинского. Как ему казалось, из любви к Маргарите мастер не подал ей никакой вести о себе.
24
«– Это вы, прочитав статью Латунского о романе этого человека, написали на него жалобу с сообщением о том, что он хранит у себя нелегальную литературу? – спросил Азазелло. <…>
– Вы хотели переехать в его комнаты? – как можно задушевнее прогнусил Азазелло». (Глава 24-я «Извлечение мастера»)
«Перед нею, – гость благоговейно посмотрел во тьму ночи, – легло бы письмо из сумасшедшего дома. Разве можно посылать письма, имея такой адрес? Душевнобольной? Вы шутите, мой друг! Нет, сделать ее несчастной? На это я не способен». (Глава 13-я «Явление героя»)
Со времени исчезновения мастера Маргарита продолжала страдать: «несколько месяцев я сидела в темной каморке и думала только про одно – про грозу над Ершалаимом, я выплакала все глаза». (Глава 30-я «Пора! Пора!») Так продолжалось до ее встречи с Азазелло на скамейке под Кремлевской стеной. Причем страдания оказались настолько сильными, что доводили ее до отчаяния.
„В таких мучениях прожила Маргарита Николаевна всю зиму и дожила до весны. <…>
Проснувшись, Маргарита не заплакала, как это бывало часто, потому что проснулась с предчувствием, что сегодня наконец что-то произойдет. <…>
– Я верую! – шептала Маргарита торжественно, – я верую! Что-то произойдет! Не может не произойти, потому что за что же, в самом деле, мне послана пожизненная мука? Сознаюсь в том, что я лгала и обманывала и жила тайной жизнью, скрытой от людей, но все же нельзя за это наказывать так жестоко. Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобы что-нибудь тянулось вечно. А, кроме того, сон мой был вещий, за это я ручаюсь. <…>