Край Сфер и АнтиСфер
Шрифт:
Помнится в школьные годы мы восхищались такими учеными, как Жолио-Кюри, Резерфорда, Бора, Сциларда, Ферми, Курчатова, Мейтнера, Гана, Штрассмана, Томсона, Оппенгеймера и многих других, образовавших «могучую кучку» в ядерной физике тридцатых годов. Ну, а потом Хиросима и Нагасаки, трудное осмысление последствий ядерных испытаний. Тех, кто изготовил эти бомбы, человечество возненавидело. Ученые и сторонники ядерной безопасности стали ездить по городам, странам, континентам, стали организовывать митинги, протесты, движения, требовать запрещения смертоносного оружия.
Но, уже, к сожалению, «ящик Пандоры» был уже открыт. А ведь сегодня в мире функционирует свыше ста АЭС. Если люди потеряют в них контроль над ядерными реакциями, то уровень радиации повысится настолько, что может уничтожить все живое в семи десятках таких планет, как наша Земля.
– Вот они – кара-кулы всегда жили и живут мирно, никого не трогая, ничего не прося, никого не беспокоя. Но в мире то совсем другая ситуация – ситуация безумия! По-прежнему на полигонах США, России, Китая, Франции, Кореи, Пакистана создают и испытывают атомные бомбы. Атомная гонка продолжается, а мотив, самый странный и невообразимый – ради всеобщей безопасности в мире (?!), – возмущался я в глубине души.
Вместе с тем, я, слушая рассуждения этих простых людей удивлялись, а вместо с тем, и гордились их простой человечностью, восхишались их чувством сопричастности к мировым проблемам, в том числе и ядерной безопасности. Маленький народ, маленький кыргызский род, да и сами люди маленькие, то есть небольшого роста и веса, как, впрочем, все жители Средней Азии.
Мне вспомнилось мнение врачей на сей счет. Оказывается, это было связано испытаниями на ядерных полигонах. Действительно, разве могло остаться без последствий 450 испытаний ядерной бомбы в Семипалатинске, ныне Семей и около 150 ядерных испытаний на китайском Лоб-Норе. Ветры с запада на восток и с востока на запад доставляли сюда радиационную пыль, – думалось нам.
После получасового отдыха с обменом мнений по самым различным темам, начиная от природы Тегерек до природы чернобыльской ядерной аварии, мы продолжили свой конное путешествие. Некоторое время ехали молча.
– Этих простодушных, добропорядочных людей можно понять, – размышлял я про себя. – У них своя мирная жизнь, покой и беспечность. Казалось бы, что им до АЭС, ядерной энергетики, политики и войнам. У них свой расклад понятий жизни, мироустройства, безопасности. Но и им, оказывается, далеко не безразлично то, что творится на земле.
Как известно, период полураспада активных элементов, используемых на АЭС, продолжится тысячами лет. Ужас! В мозгу не укладывалось такое. Не года и века, а тысячелетия!? Вот оно настоящее мировое зло! Разве существует в мире большее, чем это зло? Естественно возникает вопрос о том, кто или что виноват в этом? Вот тогда я впервые осознал глобальную ответственность людей за судьбу человечества, мира, Земли.
Однако, потом случилась авария на АЭС в Фукусиме. Честно говоря, я полагал, что японцы умнее и более осмотрительны. Так как они первыми на себя испытали радиацию после взрывов атомной бомбы в Хиросимо и Нагасаки. Однако, у меня в голове не укладывается то, что АЭС построили в сейсмоактивной и цунамиопасной зоне. Теперь становится ясно, что в Фокусимо построили АЭС по-раздолбайски, что вовсе не похоже на японцев. Однако, факт есть факт. Последствия аварии там до сих пор не устранили, зараженная вода просто уходит в океан.
Как известно, время берет свое. Любой ядерный саркофаг под влиянием внешних и внутернних факторов постепенно сдасть. А что дальше? А дальше так же, как и сейчас, построят третий защитный саркофаг? И так все тысяча лет, а может быть и больше? Вот такая перспектива – вечный Круг Зла и вечная борьба со злом, – подумалось мне.
Есть такая словянская легенда «похороны русалки». Суть этого обряда опирается на древние верования о том, что души умерших невинных девушек, блуждают в нашем мире, и только после этого обряда они получают возможность попасть на «тот свет». Так вот, строительство саркофага напоминают мне этот обряд захоронения. Внезапно меня осенило мысль, то же самое можно сказать и о постройке в далекие века нашего саркофага – Тегерека. Вот такое вот совпадение!
А с другой стороны, совпадение ли? Кто знает, может быть Тегерек и Чернобыль звенья одной и той же цепи мировой трагедии? Вот так, если Чернобыль имеет статуса города-музея техногенного зла, то наш Тегерек – статус природного и мистического объекта зла. В любом случае эти два саркофага являются символами борьбы со злом. Все замкнулось в круге своем: Тегерек – могильник ажыдара, а ажыдар является архаичным символом мирового зла. Чернобыль – могильник ядерной реакции, а реадиация является новым символом мирового зла. Почему-то вспомнилась и чернобыльтская легенда о «человеке-мотыльке! – некое безголовое существо, появившейся за несколько дней до чернобыльской аварии. – Кто знает, возможно, он и есть собрат ажыдара? – подумалось мне.
Вот мы, наконец, въехали уже в настоящий каньон. Пройдя несколько поворотов меж отвесных стен, мы попали на площадку, окруженную со всех сторон каменным амфитеатром. Жутковатое, но исключительно красивое место. Все в вертикальное измерении. Неприступные вершины коньона парят, рассекая плывущие прямо на них сгустки облаков, падают крутыми многометровыми отвесами. Много веков три могучих зодчих природы – ветер, вода и время – пришли сюда, чтобы сотворить этот удивительный мир.
Узорчатые стены, башни, парящие над пространствами, таинственные гроты и пещеры манят и восхищают одновременно. Жёлто-оранжевые скальные стены отвесно поднимаются со всех сторон. Где-то там, наверху виден кусочек неба. А какая здесь жуткая тишина. Если подать голос появляется эхо, где-то там, в глубине каньона и снова безмолвие. Почти вкруговую в небо уходят стены, мы стоим в самом низу большой вертикальной промоины.
Вбок отходит ветка каньона, которая заканчивается такой же полукруглой вертикальной трубой… И ещё, и ещё… Цепь таких колодцев уходит вглубь склона и заканчивается узким тупичком, в котором, не смотря на яркое солнце снаружи, царит полумрак. Боковые каньон, не очень длинный и интересен именно сетью отвесных почти круглых колодцев. Мы продолжаем свой путь.
Бесчисленные повороты и зажатые стенами узкие проходы ближе к концу каньона расходятся, образуя своеобразную площадь. Отсюда открывается потрясающий вид на северную стену Тегерек. Настоящий средневековый замок с высокими крепостными стенами. Мне подумалось, возможно, именно такое впечатление придает уверенность местным жителям говорить о том, что гора рукотворная.
И вот тут я совершенно отчетливо понял нечто такое, что выходило за пределы моей компетенции, понимания, чувства. Я понял, что передо мною – огромная тайна, что судьба Чоюнчу, Джар-кишлака, его людей со всеми их загадками и непонятностями не сводится просто к тайне местности – она тесно переплетена с судьбами множества земель и людей, и не прикоснутся к этим вопросам и судьбам я не смею ни как человек, ни как исследователь.
Мне подумалось, что, возможно, и автор той самой книги чувствовал то же самое, что я сейчас и тут. В какой-то мере, подсознательно я ожидал чего-нибудь в этом роде, но то, что услышали и увидели все же не укладывалось у нас в сознании и воображении. Как во сне, каждый элемент или событие в отдельности полон смысла, а все вместе выглядит совершенно фантастично. Может быть, все дело в том, что нам в плоть и кровь въелось некое предвзятое суждение о неестественности всего рассказанного. Но ясно одно, я, где-то в глубине души, через осознание уже аллегорий Тегерек и Чернобыля укреплялись в убеждениях о том, что тот и другой саркофаг – есть не что-иное, как реальная бомба замедленного действия.