Крайние меры
Шрифт:
Питтман тоже готов был кричать, проклиная себя за то, что бросил тренировки и потерял форму. За то, что оказался таким безрассудным и влип в историю, да еще в какую.
О чем, дьявол его побери, он думал, когда бросился вслед за машиной «скорой помощи»? Ведь Берт все равно ничего не узнает.
Но главное, что сам он знает. Потому что обещал Берту сделать все, что в его силах.
Еще восемь дней.
Но зачем надо было вламываться в дом? Нормальный журналист никогда не позволил бы себе ничего подобного.
Значит, он должен был дать старику умереть?
Пока одеревеневшие
Смахнул влагу с век и увидел, что электрокары ускорили движение и огни приближаются.
Правда, не все, а лишь некоторые. Из пяти электрокаров только два находились довольно близко от него. Остальные разошлись в разные стороны, следуя, очевидно, по периметру площадки. Один — направо, второй — налево, третий, как понял Питтман, торопился по диагонали к самой дальней точке поля.
Хотят окружить. И как только они ухитрились вычислить его в темноте?
Капли дождя, попадая за воротник, холодили шею. И вдруг он понял, почему его засекли. От ужаса волосы встали дыбом.
Плащ.
Он был цвета песка, как то пятно, которое Питтман увидел. Плащ выдал его.
Сбиваясь с ритма, но продолжая бежать, Питтман с трудом развязал пояс. И принялся за пуговицы. Одну вырвал с мясом, дернув за борт плаща. Высвободил из рукавов поочередно обе руки и почувствовал, как пиджак начинает впитывать влагу. Что делать с плащом? Выбросить? Или намотать на куст для приманки врага? По дороге как раз попался кустарник. Но это не отвлечет преследователей надолго, а плащ может пригодиться.
Заросли редких кустов не могли служить надежным укрытием, и Питтман, царапая руки, продирался сквозь них, чтобы продолжить бег по игровому полю.
Оглянувшись, он увидел огни. Шум моторов становился все громче. Питтман скатал плащ, сунул под пиджак и напрягшись побежал так быстро, как только мог, с облегчением думая о том, что его темно-синий костюм растворится в окружающей темноте.
Если, конечно, на него не упадет луч света. Но что это?
Поле впереди вдруг приобрело сероватый оттенок, и вскоре Питтман понял, что добежал до пруда. Придется обогнуть его, а на это уйдет время. Но выбора не было. Тяжело дыша, Питтман рванулся налево. И, поскользнувшись на мокрой траве, едва не скатился в ледяную воду. Лишь чудом ему удалось удержаться на самом краю.
Питтман поднялся, придерживая под полой пиджака плащ, оглянулся и увидел, как луч света пробил тьму над склоном у того места, где он скатился вниз. Двигатель шумел уже совсем рядом. Стараясь не потерять равновесия, Питтман вновь побежал.
Двигаясь вдоль края воды, он добрался до противоположного берега и выполз на склон. Когда Питтман переваливал через гребень, до него донеслись злобные крики. У правого уха что-то прожужжало. Как шершень. Но он знал, что это не шершень, а пуля. Снова пролетел «шершень». Выстрелов слышно не было. Видимо, срабатывали глушители.
Питтман старался как можно скорее выбраться из зоны огня и стал спускаться по склону. Сквозь пелену дождя он увидел справа от себя свет. Потом слева. Ноги подкашивались, легкие взывали о помощи.
Неужели он не продержится еще хоть немного?
Силы были на исходе.
Нельзя останавливаться.
Трава неожиданно кончилась, но Питтман слишком поздно заметил впереди светлый участок поля. Ноги куда-то провалились, и он рухнул вниз, оказавшись в еще одной песчаной ловушке. Сила удара бросила его на колени, но он тут же поднялся, ощущая тяжесть налипшего на брюки песка.
Световой луч, приближаясь, прыгал. Питтман пересек ловушку, утопая в набухшем мокром песке, оставляя глубокие следы. Господи, теперь они и без плаща найдут его, по следам.
Следы. По спине Питтмана пополз холодок, когда он понял, что это, возможно, единственный шанс на спасение. Выбравшись на траву, Питтман помчался обрати к тому самому месту, где рухнул вниз, провалившись в песок, и вытащил из-под полы плащ.
Двигатель работал совсем близко. Луч света прыгал над самой головой. Питтман добрался до места, где кончалась трава. Стараясь не оставлять следов, пополз вниз и лег на слегка нависающий над поверхностью песка уступ. Развернул плащ, укрылся им с головой. И поджал под себя ноги, чтобы их не было видно. Теперь оставалось лишь успокоить дыхание.
«Пожалуйста, — молил он. — Ну, пожалуйста».
Он слышал, как стучат капли дождя по плащу. Как шумит двигатель. Ближе, еще ближе. Вдруг шум стал стихать. Электрокары остановились.
Пар от дыхания конденсировался под плащом, и под носом и на подбородке образовались капли.
Он весь дрожал от сырости и холода, несмотря на невероятные усилия не выдать себя ни единым движением.
И не только от сырости и холода. Он боялся пули.
Но разве не этого он хотел? Ведь, застрелив его, они окажут ему услугу.
Нет, они не должны обнаружить его. Он сам хочет реализовать свою идею.
Он молил Бога: пусть плащ сольется с песком, пусть они смотрят не вниз, а вперед.
— Там!
Сердце упало.
— Следы на песке!
— Туда, в сторону травы!
Затрещал переносной приемник.
— "Альфа" вызывает «Бету»! Он двигается в вашем направлении! Добрался до северо-восточного квадрата!
Из-за помех Питтман не расслышал ответ. С громким щелчком радио отключилось. Шум двигателей усилился. Задыхаясь под мокрым плащом, Питтман услышал, как электрокары рванулись мимо песчаной ловушки туда, где начинался травяной покров.
Все, что было на Питтмане, вымокло до нитки, но он боялся пошевелиться, боялся высунуть голову, чтобы глотнуть воздуха. Наконец он решился и, осторожно сдвинув плащ, покосился в темноту, с ужасом ожидая увидеть над собой человека с злорадной ухмылкой, с пистолетом в руке.
Но ничего не увидел, кроме темноты и обрыва. В лицо сыпал дождь. Он словно хотел умыть Питтмана, вспотевшего под плащом. Питтман приподнялся, сел на корточки и увидел исчезающие в доме огоньки. Свернув и спрятав под пиджак плащ, Питтман осторожно выбрался из песка и двинулся в том направлении, откуда появились электрокары. Он по-прежнему дрожал от холода, и хотя опасность еще не миновала, не мог избавиться от чувства торжества.