Крайние меры
Шрифт:
— Согласен.
— Каким образом?
Дождь громко барабанил по крыше.
— Простите, я не расслышал. Вы что-то спросили?
— Каким образом вы собираетесь мне платить? Наличные есть? По первой прикидке это не меньше сотни баксов.
— Не беспокойтесь, свое получите.
— Как же не беспокоиться? А вдруг у вас нет наличных? Постойте, похоже, они поворачивают.
У поворота на север на дорожном указателе значилось: «СКАРСДЕЙЛ/УАЙТ ПЛЕЙНС».
16
— Что за деревья там, справа?
— Похоже
— Или на лес. Мы, приятель, черт знает куда заехали. Так я и знал. Где тут в этой глуши искать пассажира?
— Какая же это глушь? Видите, там, слева, дома. Это какое-то селение. И довольно крупное. Вон впереди указатель. Что там? Ага, «САКСОН ВУДЗ. ПАРК И ГОЛЬФ-КЛУБ». Я же сказал вам, что это не деревня.
— Что ж. Эти ребята на «скорой», видимо, привезли вашего папашу поиграть в гольф или... Постойте. Они притормаживают.
Такси тоже замедлило ход.
— "Скорая" сворачивает, — сказал Питтман. — Направо.
Они проехали вдоль высокой каменной ограды и ворот, закрывающих путь на въездную аллею. Когда хвостовые огни «скорой помощи» и «олдсмобиля» исчезли в темноте, створки металлических кованых ворот закрылись, приведенные в действие электроникой.
— Чудно, в наши времена больницы строят как особняки, — удивился водитель. — Что, черт побери, происходит, приятель?
— Понятия не имею.
— Как это?
— Честно. Сам ничего не понимаю. Отец серьезно болен. Я думал, что...
— Слушайте, а может быть, здесь наркотики?
Питтман в замешательстве ничего не ответил.
— Вы не слышали, о чем я спросил?
— Нет, наркотики здесь ни при чем. Вы же собственными глазами видели, «скорая» отъезжала от больницы.
— Это верно. Ну ладно, я не намерен кататься до утра вокруг Скарсдейла. Нутром чую, что где-то рядом. Путешествие окончено, приятель. Или вы возвращаетесь вместе со мной, или выметаетесь из машины. В любом случае платить за оба конца.
Водитель развернул машину в обратную сторону.
— О'кей. Я сойду там, где они свернули с дороги, — сказал Питтман.
Таксист выключил фары и остановил автомобиль в пятидесяти ярдах от ворот.
— Это на всякий случай, если вы не захотите сообщить, что следили за ними, — пояснил он.
— Я же говорю, здесь нет никаких наркотиков.
— О чем речь? Конечно. А теперь гоните сто пятнадцать баксов.
Питтман пошарил по карманам.
— Я уже дал вам двадцатку.
— Не мелочитесь! То были мои чаевые.
— Но у меня нет такой суммы.
— Как? Я же спрашивал, есть или...
— Кредитная карточка?
— Не пойдет! Машина не оборудована для расчетов по ней.
— В таком случае я расплачусь чеком.
— Побойся Бога, приятель. Не держи меня за идиота. Однажды я уже попался на чеке...
— Вам сказано, что наличных у меня нет. Я мог бы отдать вам часы, но они не стоят и пятнадцати долларов.
— Чек, — ворчал водитель, — что за работенка!
Питтман заполнил и передал таксисту чек. Тот, изучив напечатанный на нем адрес, заявил:
— Покажите водительские права.
Он переписал номер Питтмана с карточки социального страхования и бросил:
— Ну, если чек окажется фальшивым, приятель...
— Обещаю, не окажется.
— А если окажется, я заявлюсь к тебе и переломаю ноги!
— Постарайтесь обналичить его до следующей субботы.
— А что случится в следующую субботу?
— Меня не будет поблизости.
Питтман выбрался из машины и воздал хвалу небу за то, что дождь опять превратился в мелкую изморось. Такси исчезло в темноте. Лишь отъехав на значительное расстояние, водитель включил фары.
17
В наступившей тишине Питтман почувствовал себя совершенно одиноким. Он сунул руки в карманы плаща, чтобы хоть немного согреться, и двинулся вдоль дороги. Обочина была засыпана гравием, песчаное основание под ним размякло от дождя, поэтому каждый шаг Питтмана сопровождался едва слышным скрипом. Фонарей на дороге не было, ни единого. Питтман вглядывался в темноту, но видел лишь стену слева. Наконец тьма перестала быть непроницаемой, и Питтман понял, что добрался до металлических ворот.
Стараясь не касаться решетки, он попытался рассмотреть, что за ней. Где-то далеко за деревьями и кустарником мерцали огоньки. Похоже, там находился большой особняк.
«Что теперь? — размышлял он. — Два часа ночи. Моросит дождь. Он заехал Бог знает куда. Нечего было тащиться в больницу, следить за „скорой“, так же как и...»
Когда глаза привыкли к темноте, он, изучив ворота, покачал головой. Нет, ему не проникнуть за них. Более того, нет сомнений, что за кованой оградой находятся сенсоры. Еще до смерти Джереми и своего нервного срыва Питтман готовил серию статей для воскресного приложения к газете. Один из материалов был посвящен «Жучковому королю». Так Питтман окрестил эксперта по всякого рода приборам, обеспечивающим секретность. «Король» обнаруживал подслушивающие устройства, именуемые в просторечии «жучками», и, восхищенный энтузиазмом Питтмана, щедро поделился с ним информацией о своей профессии. Великолепная память журналиста до сих пор удерживала все детали. В особняке наверняка установлена система сигнализации, и она сработает, если попытаться перелезть через ограду или проникнуть за ворота. Тем более, что в кромешной тьме невозможно было рассмотреть эту систему.
Что же, черт побери, делать? Надо было вернуться на Манхэттен вместе с таксистом. Просто бессмысленно мокнуть здесь под дождем.
Внимание Питтмана привлек мелькнувший за решеткой ворот свет.
Два световых пятна. Фары. Они становились все ярче по мере приближения машины к воротам, и Питтман не сводил с нее глаз. Он хотел было отбежать к дороге и спрятаться за углом стены, но передумал и прижался спиной к стене у самых ворот.
Судя по звуку, мощный мотор был хорошо отрегулирован. Шины шуршали по мокрому бетону.