Крайний срок

Мэрфи Уоррен

— Маленькой страной, — уточнил Чиун.

— Прибавки не будет. Он ни за что не согласится.

— А если ты попросишь?

— Он и без того считает мои траты чрезмерными, — покачал головой Римо.

— Я бы не вышел за пределы оговоренных президентом рамок повышения зарплаты, не приводящего к росту инфляции, — сказал Чиун.

— Попробуй. Что ты теряешь?

— По-твоему, он согласится?

— Нет, — сказал Римо.

— Я все равно попробую, — сказал Чиун, закрыл крышку сундука и уставился на темную воду озера.

После длительного молчания Римо разобрал смех.

— Что тебя рассмешило? —

осведомился Чиун.

— Мы кое о чем запамятовали, — сказал Римо.

— О чем? — спросил Чиун.

— Смитти больше не пересматривает условия договоров.

— А кто их пересматривает?

— Руби Гонзалес, — сказал Римо.

Чиун повернулся и пристально посмотрел на Римо, чтобы понять, не шутит ли он. Римо кивнул. Чиун издал стон.

— О, горе мне! — сказал он.

Глава третья

Четырнадцать японских бизнесменов приготовились к работе. Каждый из них отдал должное костюмам остальных тринадцати, каждый раздал по тринадцать собственных визитных карточек и получил по тринадцать от коллег, хотя все и так были хорошо знакомы. Каждый высоко оценил качество изготовления визитных карточек коллег и их ассортимент.

Девять из четырнадцати имели при себе фотоаппараты и не преминули сфотографировать компанию полностью и по частям. Трое похвастались вмонтированными в кейсы магнитофонами, радиотелефонами, мини-компьютерами и калькуляторами с печатающими устройствами.

Наконец все уселись и стали ждать. Ведя учтивую беседу, они поглядывали на золотые часы на жидких кристаллах, недоумевая, почему Элмер Липпинкотт-младший опаздывает. Ведь он сам пригласил их на это тайное совещание, к тому же все, собравшиеся за столом, знали, что посвящено оно будет японскому посредничеству при заключении новых торговых соглашений между США и Красным Китаем, которые поддержат американский доллар, находившийся последние два года в плачевном состоянии.

Все бизнесмены были уведомлены японским Советом по торговле, что Лэм Липпинкотт имел две недели тому назад встречу с президентом США. Зная о важности совещания, приглашенные не могли не удивляться опозданию его инициатора.

Часы на жидких кристаллах показывали 11 часов 5 минут 27 секунд.

Марико Какирано негромко сказал по-японски:

— Лучше бы ему поторопиться. У меня есть и другие срочные дела.

Тринадцать голов дружно кивнули; все воззрились на дверь дубовой гостиной крупнейшего в Токио «Гинза банка».

— Уверен, что он вот-вот появится, — сказал другой бизнесмен.

Тринадцать лиц повернулись к нему, тринадцать голов кивнули, одобряя его глубокую мысль.

Всего в 20 футах от собравшихся на встречу с ним японских бизнесменов находился Лэм Липпинкотт, относившийся к происходящему по-другому.

— Не хочу туда идти, — сказал он своему секретарю, проводя кончиками пальцев по чисто выбритой розовой щеке.

— Не понимаю, сэр, — откликнулся секретарь, молодой человек в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке, сидящих на нем так естественно, словно он родился в морге.

— Тут и понимать нечего, — сказал Липпинкотт. — Не хочу — и точка. Нет настроения. Мне не по себе.

Он встал. Он отличался высоким ростом, будучи единственным из трех сыновей Элмера Первого, не уступавшим в этом параметре отцу; зато, в отличие от папаши, по-прежнему походившего телосложением на рельсу, как и подобает рабочему с нефтяного прииска, Лэм Липпинкотт отрастил брюшко и широкий зад. Подойдя к окну, он бросил взгляд на людную улицу и тут же отвернулся, словно увиденное пришлось ему не по нраву.

Секретарь волновался. Липпинкотт настоял на полете в Японию на частном самолете, на подаче к трапу американского автомобиля с шофером-американцем. Он буквально крадучись проник в гостиницу, выслав вперед шофера с поручением удостовериться, что по пути ему не повстречается гостиничный персонал. В номере Липпинкотт начал с того, что приказал секретарю не впускать горничных.

— А как же постель, сэр?

— Я сам себе постелю, черт возьми!

Утром они так же крадучись покинули гостиницу, направляясь на совещание: служебным лифтом, автомобилем с занавесками на окнах, по запасной лестнице — в комнату, где находились сейчас. Секретарь Липпинкотта сообразил, что его босс провел в Токио целых 12 часов, так и не увидев ни одного японца.

Липпинкотт расхаживал по изящному коврику, как зверь по клетке. Он то и дело потирал ладони, словно к ним пристали мельчайшие частицы грязи.

— Ненавижу этот желтый ковер! — взорвался он. — Какие в этой стране маленькие ковры! Маленькие, желтенькие... Все здесь маленькое и желтенькое! Вам надо побыть на солнце, Джеральд, у вас нездоровый вид.

Секретарь тихонько вздохнул. Наверное, у босса нервное расстройство.

— Я скажу им, что вы заболели, сэр.

Липпинкотт встрепенулся, будто впервые понял, что рядом с ним находится секретарь, и покачал головой.

— Нет, это не годится. Разве вам не известно, что мы, Липпинкотты, никогда не болеем? Отец этого не перенесет. Ладно, нам не избежать этого дурацкого совещания. Только давайте побыстрее его закончим.

Шагая по коридору, Липпинкотт шепнул секретарю:

— Будьте поблизости. Вы мне понадобитесь.

Секретарь кивнул, недоумевая про себя, что это за блажь. Потом он обогнал босса, чтобы открыть для него дверь, и посторонился, пропуская Липпинкотта вперед.

Четырнадцать японских бизнесменов, увидев в дверях Липпинкотта, дружно вскочили, желая засвидетельствовать свое почтение. Секретарь увидел, как его босс отпрянул, словно усмотрел в рвении японцев угрозу для себя. Пока Липпинкотт боролся с охватившей его нерешительностью, секретарь обогнул его и вошел в гостиную первым.

— Благодарю, господа, — произнес он. — Прошу садиться.

Все четырнадцать разом сели. Секретарь оглянулся на Липпинкотта и ободряюще улыбнулся. Тот кивнул, но вошел с опаской, словно ступая по минному полю.

Остановившись у ближайшего к двери края стола, он далеко выдвинул кресло и сел на самый его краешек, словно готовясь в любой момент кинуться к двери. Японцы смотрели на него с вежливым любопытством. Марико Какирано встал и тоже отодвинул свое кресло подальше от стола, после чего снова уселся. Остальные тринадцать бизнесменов поступили так же. Теперь, чтобы достать что-нибудь из атташе-кейса, любому пришлось бы вставать и подходить к столу.