Кредо жизни
Шрифт:
И таких примеров много, когда мы и наши предки, люди этноса нохчи, люди совести чистой и чести безупречной, оказывали помощь многим людям со схожей судьбой. Их истреблял и Деникин, прах которого недавно с помпой был привезен из заграницы и захоронен в Москве. А ведь на его совести столько крови русской! И чеченской, кстати, немало. Достаточно вспомнить хотя бы сражения в селе Гойты. Сотни чеченцев полегли там, защищая русских рабочих – преследуемые деникинцами, они бежали в Гойты и Урус-Мартан из Грозного… Политблуды его останки завезли и забыли. Зачем возвращали Деникина, если он никому не
На заре советской власти мы приютили Кебиева Магомеда из Ведено. Он был председателем Урус-Мартановского ревкома. Кстати, в 1963 году (более 50 лет спустя) я предложил его на пост председателя Веденского колхоза имени Ленина. И он был избран. Вот она судьба роковая. Он был счастлив такому воскрешению прошлого в настоящем моем братстве.
Я тогда был первым зам. начальника объединенного из четырех районов (Гудермесский, Шалинский, Курчалойский и Веденский) Управления сельского хозяйства. Это время единоначалия при Н. С. Хрущеве. Районные комитеты партии были ликвидированы. Никита Сергеевич понимал, что они – лишние, ненужные наросты на здоровом теле общества. Позже и Ельцин понял это: упразднил их как главный тормоз нашего общества – тунеядцы, пиявки ненасытные…
Когда появились беженцы из Ингушетии, мы отдали одной ингушской семье свой дом. И пока страдал их народ, наши кунаки жили в полном благополучии. Они не были вынуждены жить в свинарниках и коровниках, в дырявых (на семи ветрах) палатках, как их вынужденные последователи из чеченцев в Ингушетии. Благородство воспитывается, как честь и совесть, предками. И если они благородны, значит, и потомки будут таковыми. Добро всегда аукнется добром, а злодеяние – злом вернется. Таков закон природы – диалектика общественного бытия.
Говорят, «любовь зла, полюбишь и козла», а «голод и нужда – не тетки, не греют». В Казахстане многие красавицы-чеченки выходили замуж за казахов, уйгуров, и даже китайцев и корейцев, а русские – в привилегии и по сей день. Все это не любовь, а страх нужды, безысходность.
Так, наверное, было и в Ингушетии – чем жить в свинарнике и в беспросветной нужде. В любом случае, кровь наша общая, хоть кров – приют – нет, как и привета нет. Чтобы приветить, надо чуткостью, соболезнованием, сопричастностью обладать – «Дылха кьинхетаме дог кийрах хилар». Нет и не было. В народе говорят, что «в суровую годину испытаний будет известен друг и враг». Узнали, так нам и надо! Кончилась война, они опять хозяева в Чечне. А у них во власти ни одного нохчи. Таковы «вайнахи» по Мальсагова Заура названию.
Дорога домой
…Когда я получил документы об окончании ВУЗа в Казахстане, мне была предложена престижная должность. О карьере можно было не думать – она была просто неизбежна. Но я поблагодарил, заявив, что, как это ни патетически звучит, но зов Родины, земли незабвенных предков, вынужденно покинутой мной в детстве, превыше любой карьеры. Тем более что республика – ЧИАССР – восстанавливается, и такие, как я, там будут нужнее и полезнее, чем где-либо.
Я упаковал свой бесхитростный скарб в свою спутницу – «балетку», чемоданчик, с которым приехал когда-то в Семипалатинск, сев в вагон углевоза с одной-единственной мыслью – учиться…
В Чечню обетованную, былинную!
Сначала заехал в Аягуз. К семье. Аягуз – это небольшой городок, куда холодной зимой 44-го нас, «врагов народа», детей защитника России от 3 – до 11-летнего возраста, на долгие тринадцать с половиной лет вышвырнуло государство. Как мусор, – в глубокий снег на окраине Аягуза! Помните, Пушкина: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, то, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя!» Я, когда слышу эти строки, вспоминаю именно ту зиму, тот город, себя того и мой народ со слезами на глазах…
Когда кто-то из моих сверстников говорит, что они не знали этого – лишений, голода, холода, страданий, унижений – так и хочется плюнуть ему в лицо. Ложь! Циничная, неприкрытая! Все страдали. Весь народ. От мала до велика. От чабана до министра. Не делали для нас исключений! Ни для кого! И только холуи, верные сатанинскому режиму, жалкие временщики-блюдолизы, повязанные службой, чинами и деньгами, могут говорить так. И в эти две войны, кстати, встречаются такие мрази жалкие. Они все живы, они все уберегли, им все нипочем! А кругом – разгром, хаос, пустота, руины, братские могилы сограждан, трупы сородичей, потопленные в море крови, беспризорные сироты копаются в мусоросборниках, изуродованные инвалиды – на дорогах России «заснеженной»…
– Не будь Каином, Иудой, лучше промолчи, – бросил я одному такому. – Не будь первым среди предателей, не выставляй своей гнилой душонки на люди, вспомни, что требует от мусульманина Аллаh (с.в.т.), если, конечно, ты можешь, имеешь право считать себя оным, в чем я сомневаюсь…
Мысль о встрече с Родиной не покидала меня на всем пути. Я ехал в прокуренном вагоне, по студенческой цене, на багажнике плацкарта. И так семеро суток. Через Урбах (где не было питьевой воды) на Астрахань – Гудермес – Грозный.
На первом же полустанке, уже в ЧИАССР, как ошалелый, я выскочил из вагона и сходу распластался лицом к земле.
Целую ее…
Плачу…
– Марша йогIийла сан хьомийн Нохчийн Чьо! Ва декъалла дойла вай Аллаhа (с.в.т.)!
– В чем дело? Что с ним?! Почему он так рыдает?! – мои попутчики удивленно спрашивали друг друга.
– Тебе плохо? – склонился надо мной один из встречавших наш поезд.
– Мне хорошо, мне очень хорошо! – ответил я, мысленно простив этих людей. Откуда им, случайным попутчикам и пришлым встречающим, знать, что мы с моей матерью-родиной были насильно разлучены и не виделись долгих 13 лет. Они не слышали и не знают моего языка. Они впервые видят чеченца.
Я встал, когда объявили посадку, и только в вагоне перевел дыхание, а потом рассказал, кто я, что и к чему. Они не готовы были меня понять, да и я не ждал их участия. Мы, чеченцы, и сегодня не ждем ни от кого ни милости, ни сантиментов, ни сочувствия, ни сострадания. Да и вообще нас жалеть не следует! Мы – гордые сыны Кавказа, орлы былинной Отчизны, мы сотни, тысячи раз восстанем, как феникс из пепла. Потому, что знаем главное: все в этой жизни, суетной, грешной и бренной, предопределено – и на все воля Аллаhа (с.в.т.)…