Крематорий
Шрифт:
С деревянного каркаса свисали обрывки покрытой лаком материи. Грузчик прислонился к сдутой покрышке шасси и посмотрел в небо.
– Где-то там их души летают.
– Душа на сороковой день с земли отлетает, – отозвался Полтора Ивана и добавил: – Вот за это и выпьем.
Помянули погибших. Пили, как и положено, не чокаясь. Ради такого дела Борман даже забраковал пластиковые стаканчики. В кабине полуразобранного «Ан-2» нашлись граненые стаканы, оставшиеся то ли от прежнего экипажа самолета, то ли от предыдущей компании любителей выпить на «острове погибших
– Я из авиации никуда не уйду, – вздохнул Борман, разливая водку, – хоть и предлагали сторожем на склад стройматериалов. Романтика, – и негромко затянул: – «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги...»
– Неладное у нас последним временем творится. Вот ты мне скажи, почему вчера мы с тобой это самое средство от энцефалитного клеща целый день обратно в машину загружали? И куда его от нас повезли?
– Начальству виднее. Может, на утилизацию. А может, нашли кому толкнуть дороже, чем покупали.
– А еще все документы по нему со склада забрали. Теперь вот ребята на приколе стоят, никто не летает. Голый тариф в конце месяца получат.
Борман приложил ладонь козырьком к глазам. По узкой дорожке к зданию управления катил новенький «мерседесовский» автобусик с затемненными стеклами. Солнце бликами переливалось в нем. Автобусик остановился, ждал совсем недолго. С крыльца сбежал Машлак, нырнул в салон. Машина тут же развернулась и резво покатилась к воротам.
– И вот так каждую пятницу, – многозначительно произнес Борман, – приезжают за ним и увозят. Дома он не ночует. Я же по соседству живу. Окна квартиры темные. Привозят только в понедельник прямо на работу. Когда первый раз за ним так приехали, я уж думал, что нашего Машлака арестовали. Ан нет, в понедельник как огурчик: счастливый и светится весь.
Микроавтобус выехал за ворота и покатил в сторону города.
– У богатых свои причуды, – отделался расхожей фразой Полтора Ивана.
– У богатых? У него что, зарплата, как у директора банка? – возмутился Борман. – Раз богатый, значит, ворует.
– А что тут у нас украдешь? – пожал плечами Полтора Ивана. – Ну, бензина пару бочек на полеты списать можно и налево загнать. А все остальное на хрен кому надо. Я вот тоже этого самого средства от клеща пару канистр себе отлил. Думал, от него и колорадский жук дохнет. Теще в деревню завез. А вот жена вернулась и говорит, что ни хрена это средство не действует. Как ползали, так и ползают жуки эти полосатые. Так что толку от него никакого. Зря только ребята погибли. У нас все вот так через задницу делается.
Грузчики со склада ядохимикатов приподняли стаканы, выпили.
– Во, еще один клоун едет. – Борман указал заскорузлым пальцем на старый, колониального вида «Ленд-Ровер», тащивший за собой серебристый жилой трейлер вдоль сетчатого забора летного поля.
– Этот точно не к нам. Видать, иностранец. Решил в заповедник наведаться на рыбалку или охоту. Только и там порядка нет. Все до ручки добили. Это же надо, в заповеднике охоту разрешают. Богатеньким за деньги...
Покидать Москву на поезде Ларин
К губернскому центру он добрался ближе к вечеру. Сверяясь с картой, объехал город по окраине. Первая точка, которую он хотел посетить – это место падения самолета. Там многое могло проясниться. И ясно было, что если авария была подстроена, то следы преступления постараются замести как можно быстрее. Вот и следовало не терять время, а побывать в этом месте, которое располагалось на окраине заповедника.
Колониального вида «Ленд-Ровер» привлекал внимание других водителей. Автолюбители даже сбавляли скорость, чтобы получше рассмотреть легендарную машину.
– А вот и тот самый аэродром сельхозавиации. – Ларин всматривался в проплывавший за сетчатой оградой пейзаж.
Ажурные контуры бипланов, складские помещения, цистерны с топливом, диспетчерская башня на крыше двухэтажного здания управления. За летным полем старая дорога уходила прямо, а вот новая, еще строящаяся федеральная трасса, если судить по направлению, вела прямо к заповеднику. Земляное полотно казалось хорошо укатанным, а «Ленд-Ровер» с его двумя ведущими мостами легко мог пройти по любому бездорожью.
Андрей свернул вправо. Дорогу, являющуюся частью новой федеральной трассы, строили с размахом. «Ленд-Ровер» лихо мчал по широкой земляной насыпи. За серебристым трейлером клубилась пыль. В перспективе виднелась замершая дорожная техника, за ней крыши какого-то большого пригородного поселка, подступавшего к синеватой стене вековых деревьев заповедника.
– Именно над ним и разбрызгивали эту непонятную дрянь, – припомнил Ларин.
Проехав еще метров пятьсот, он понял, что впереди творится что-то экстраординарное. Виднелись милицейские машины, пара автобусов, в каких обычно на место массовых беспорядков привозят ОМОН. Две девушки в джинсах, по виду студентки, бежали по дороге оттуда, оглядываясь. Андрей затормозил, встав у них на пути.
– Девушки, вы куда так спешите?
– Туда менты приехали. Всех хватают, задерживают.
– А что такое?
– Вы не знаете? Мы против строительства дороги через заповедник протестуем. И местные с нами. Они же три деревни снести хотят. А людям в какой-то глухомани жилье обещают. Кто же из пригорода уезжать захочет? Беспредел. Вы лучше туда не езжайте, они всех без разбора хватают. Прямо фашисты какие-то.
– Мне это не грозит. Я журналист.
– Свободу слова вспомнили? Вы что, с Луны к нам свалились? Вы иностранец?