Кремль 2222. Петербург
Шрифт:
Но сейчас организм мордоворота старался зря. С правильно, не киношно перерезанным горлом человек умирает в считаные секунды. Это на экране порой чиркнут лезвием по коже, и нехороший человек тут же дохнет в конвульсиях. В жизни же это действительно грязное дело требует сноровки, которая у Аньи определенно имелась. Нет, ну честное слово, девчонка нравилась мне все больше и больше. И дело не в ее навыках, которые, скорее, могут отпугнуть любого нормального мужчину. Просто не каждый мужик пойдет спасать малознакомого товарища из плена, осознавая при этом, что для достижения задуманного придется убить охранника. Ведь поймают мутанты и за убийство человека из свиты ценного гостя точно не пожалеют «сестру» – вон они как перед этим Мардом приседали. Даже страшно
А она не испугалась. Пришла, убила и сейчас идет к клетке, перебирая связку с ключами окровавленными пальцами, – даже при наличии необходимых навыков трудно зарезать человека, не замаравшись в его крови.
– Где это ты так ножом работать насобачилась? – поинтересовался я, пока Анья подбирала ключ к большому висячему замку, тронутому ржавчиной.
– Дома свиней резала, – буркнула девушка. – У нас под землей большое хозяйство. Было. Пока не пришли твари и не выгнали нас в городские руины.
Понятно… Значит, не по своей воле ее народ из-под земли вышел. Получается, вынудили. Так уж устроен мир, что каждый борется за кусок пожирнее. А кто не борется, довольствуется объедками, либо дохнет с голоду. Все остальное – высокие слова, бесполезная философия, суета сует и томление духа. Или ты грызешь, или тебя грызут. И у каждого на свете – своя правда, и свое личное право грызть, которым ты либо пользуешься, либо сам рано или поздно подставишь горло под чужие клыки…
Замок, раскрывшись, лязгнул и прервал мои мысли о вечном.
– Быстрее, – проговорила Анья, открывая скрипучую дверь моей клетки. – Скоро светает, и нам нужно побыстрее убраться из Новоселок, пока нас не заметили.
– Ну уж нет, – покачал я головой. – Слишком много у меня вопросов возникло к Марду и этой гостеприимной шайке уродцев.
Сказал – и невольно взялся за прутья клетки, ибо меня снова качнуло. Проклятое сотрясение! Проклятый Мард с его способностями псионика. Сволочь. Что победил – ладно, это полбеды. Но за то, что он меня на колени приземлил, он ответит по полной.
– Ты не можешь даже нормально идти, – продолжала увещевать Анья. – Пойдем. Я знаю, как отсюда незаметно выбраться.
Я вновь упрямо мотнул головой, хотя тут же пожалел, что это сделал. Тошнота немедленно подкатила к горлу, того и гляди, блевану своей спасительнице под ноги, чего мне, кстати, решительно не хотелось. В каждом мужике сидит пацан, который больше смерти боится показать свою слабость перед девчонкой. Даже если для этой слабости есть вполне объективные причины.
– Ну, хорошо, – неожиданно смягчилась Анья. – Я попробую тебе помочь.
– Как? – выдавил я из себя, уже готовый выть от собственного бессилия. Сотряс извилистого оказался слишком сильным, и я вряд ли сделаю самостоятельно десяток шагов без риска со всего маху грохнуться и без того разбитой мордой об землю.
Но тут она шагнула вперед, не мигая глядя на меня. Ее глаза словно засияли изнутри белым светом, и я понял, что не могу пошевелиться. Я стоял столбом и видел, как она подошла, медленно подняла руки и положила мне на виски прохладные ладони…
Это было восхитительно… Тупая ломота внутри черепа почти сразу стала вполне терпимой, а после и вовсе исчезла, растворившись в потоке блаженства, охватившего мое тело. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой… и когда внезапно все это закончилось, я немедленно убедил себя в том, что ничего не было. Я же давал себе слово не влюбляться, вот и нечего. Подумаешь, девчонка-экстрасенс, в мире постапа и покруче чего встречается. Например, те же кио женского пола, которые внешностью и формами, пожалуй, покруче Аньи будут.
Такие вот мысли гонял я в своей вылеченной голове, а внутри чувствовалось совсем другое. На самом деле, очень не хотелось мне, чтобы она убирала руки от моих висков. Так бы держала и держала, а я б в ее глазищи смотрел, уже не белые, а вполне себе человеческие, только с очень светлой радужкой…
Но все хорошее обычно быстро заканчивается, такое уж у него, хорошего,
– Надо идти.
А я как нутром почувствовал, что ей тоже не хотелось прерывать ментальный контакт и что ей было так же приятно, как и мне, – ну, или почти так же. Бывает такое, знаете ли, что людям просто очень хорошо вдвоем, и никто им больше не нужен. И говорить ничего не надо, потому что чувствуют они друг друга без всяких слов, соединенные незримыми нитями… И убеждай себя пустыми словами, и говори хочешь мысленно, хочешь вслух все, что в голове твоей вертится, а никуда ты, мужик, теперь не денешься…
– Надо идти, – повторила она. – Я… я немного могу брать под контроль живые существа… на расстоянии. Только очень ненадолго. Есть гораздо более сильные псионики, сильнее меня, и Мард – один из них. Но я попробую его придержать, иначе ты просто не сможешь к нему подойти.
Видно было, что ей трудно говорить. Она явно боялась, что я отшатнусь от нее, как сделали бы многие другие. Мутант – это приговор. Мутант – это другой, не такой, как ты, чуждый тебе и твоему племени, враждебное существо, вполне возможно жаждущее вцепиться тебе в горло, чтобы напиться свежей крови. Это устойчивый стереотип, от которого очень трудно избавиться. Ровно до тех пор, пока кто-нибудь не ткнет в твою сторону пальцем и не скажет: «Все сталкеры – мутанты». И ведь прав окажется. Мы чувствуем аномалии не так, как большинство людей. На многих из нас не действуют артефакты, смертоносные для других. А еще мы по собственной воле лезем туда, куда никакой нормальный человек не сунется, даже если на него автомат наставить. Вот и получается, что сталкеры с мутантами одной крови. Одна Зона нас породила, хоть и в разных мирах. И дорога у меня теперь с этой девчонкой одна на двоих.
– Хорошо, – кивнул я, поднимая с пола нож мордатого. – Веди.
Она даже не спросила, куда нужно меня вести, – всё и так было понятно. Мард со своей пристяжью расположился в доме рядом с апартаментами Ярго – так же добротно сложенном из бревен, но одноэтажном. Возле входа в дом отирался камуфлированный воин с автоматом на ремне и скучающей гримасой на небритой роже. Типа, охрана, за такими стенами предосторожность явно излишняя. Для нас – в том числе.
Мы с Аньей укрылись за углом дома, служившего складом всякого барахла и одновременно каталажкой, оборудованной в обширном подвале. Из импровизированной тюрьмы Анья меня вытащила, теперь вставал вопрос, как пройти через площадь незамеченным ни охраной со стен, ни личным секьюрити Марда, позевывающим возле входа в опочивальню шефа.
Площадь, кстати, была неплохо освещена горящими факелами, что были воткнуты в стальные держатели, привинченные к стенам домов. Причем, воткнуты грамотно, перекрывая друг друга так, чтобы охрана могла видеть все, что делается внутри крепости.
Впрочем, все это Анью не остановило. Она просто вышла на освещенную площадь, бросив мне через плечо:
– Давай за мной. Только быстро. Мои силы не безграничны, и я не смогу держать их долго.
Мы бегом пересекли площадь, при этом я старался расфокусированным зрением охватить как можно большее пространство. Если кто-то дернется на стене или охранник Марда перестанет раздирать пасть в очередном зевке и попробует нас остановить, надеюсь, я успею среагировать. Трофейный автомат, который я забрал у покойного мордоворота, несомненно, грел душу, хотя я осознавал – если кто-то поднимет тревогу, мы вряд ли проживем дольше тридцати секунд. Слишком хорошо была освещена площадь, и слишком много было охраны на стенах. Я насчитал не меньше дюжины мутантов, шатающихся по бревенчатому боевому ходу. Возможно, их было и больше, у меня на спине глаз нету. Да и не нужно это. Заметят, так нам вполне той дюжины хватит, расстреляют, как в тире. Хорошо, если успею двух-трех снять из непристрелянного оружия. Слабое утешение. Но я очень надеялся на впечатляющие способности своей спутницы. Больше было просто не на что надеяться.