Кремль 2222. Петербург
Шрифт:
На башке осма свободно болталась каска, кое-как зафиксированная подбородочным ремнем. Зачем он ее нацепил – непонятно. То ли чтоб мозг сохранить, если палуба уйдет из-под ног и придется приложиться черепушкой о борт, то ли чтобы солнышко бородавчатую башку не напекло. В общем, так или иначе, соблюсти мой моральный кодекс это мне помогло.
Выдернув пистолет из кобуры, я на полном ходу выстрелил один раз. И тут же схватился за руль, так как мотоцикл явно собрался вильнуть, выбросив меня из седла. Не понимаю, как это у всяких там супергероев в кино получается одновременно вести мотоцикл,
Пуля щелкнула по верхушке каски и, отрикошетив, улетела вверх. Но осму хватило. Каска дернулась, и подбородочный ремень выдернул мутанта из катера. Ну и отлично. Хрен с ним, с пистолетом, главное, не пришлось убивать невинную тварь. А теперь…
У пристани, помимо деревянных ступеней, имелся пологий заезд, типа пандуса для инвалидов. Вряд ли, конечно, это было сделано ради удобства передвижения инвалидных колясок, скорее, для подъема и спуска грузовых тележек. Но какая разница, для чего сделано что-то, что может помочь тебе совершить задуманное?
Мотоцикл с разгону въехал на этот импровизированный трамплин, подпрыгнул, пролетел по воздуху несколько метров, с размаху грохнулся на катер, проломив тяжелыми колесами палубу, и застрял в ней намертво. При этом катер опасно накренился, черпнул бортом воды, но выровнялся и даже не заглох.
– Твою… мать… – раздался у меня за спиной голос Толяна. Понятно. Промежность отбил при приземлении. Ну что ж, бывает. Если колокола не раздавил, то до свадьбы заживет, и после свадьбы все нормально будет. Главное, что при прыжке из седла не вылетел.
Но, так или иначе, стоило поторопиться. С верхнего недостроенного этажа комплекса неприцельно по нам уже палили патрульные осмы, еще не до конца въехавшие в ситуацию и не пришедшие в себя от стремительности разворачивающихся событий. Осознают – начнут целиться точнее, что в мои планы решительно не входило. Вследствие чего я соскочил с мотоцикла, рубанул «Бритвой» по причальному канату и плюхнулся на водительское сиденье, бросив через плечо:
– Прикрывай!
Бородач, покряхтывая от боли, сполз с мотоцикла и, пристроившись за ним, принялся огрызаться в ответ, постреливая в сторону агрессивных осмов короткими очередями. Ну и отлично. И заодно, спасибо тому осму, что слева по борту барахтается, за то, что мотор прогрел. Теперь осталось только двинуть ручку управления вперед и вывести катер на середину реки.
Опыта в этих делах у меня кот наплакал, но я справился, при этом слегка ободрав борт судна об угол деревянной пристани. Ничего, не критично, мне на этом катере не перед девчонками выпендриваться. Главное – выйти из зоны обстрела. Не люблю я ситуации, когда в меня стреляют, а я ответить не могу.
Я как раз вывел катер на середину реки, когда до осмов дошло, что у них транспортное средство угоняют. Огонь стал поистине шквальным, несколько пуль пробили борт, но на этом все и закончилось. Катер набрал скорость, и база осмов с пристанью наконец скрылись за высокими зарослями прибрежных кустов.
– Ушли, – выдохнул Толян, сползая на палубу.
– Ранен? – поинтересовался
– Не-а. Зад болит, отбил напрочь.
– Ну, так не сиди на нем, лучше делом займись.
– Чем заняться?
– Ну, блин, не знаю, как на флоте положено юнг мучить. Траву красить не заставишь за неимением таковой. Стало быть, палубу, что ль, подрай, гальюн почисти например.
И, предупреждая возмущенный вопль «юнги», добавил:
– Ладно, шучу. Лучше скажи, куда плывем-то? В ту хоть сторону?
– В ту, – мрачно буркнул Толян. И добавил: – Плавает дерьмо. А по воде ходят.
– Слыхал об одном парне, который такое умел, – кивнул я. – Но ему сам бог велел, а вот ходящий по воде катер попахивает шизой, не находишь?
– Не нахожу, – еще больше надулся бородач. – Мы тоже недалеко от реки живем, и когда на плотах за рыбой выходим…
– Всё-всё, принято, нет вопросов, ходим и ходим, – перебил я его во избежание длинного и подробного рассказа о во-от таких щуках, выловленных удачливыми рыболовами. Во-первых, такое вполне возможно в реке, пережившей ядерную войну. И, во-вторых, мне надо было за рекой следить, из которой торчало довольно много всякой дряни. Рельсы, стальные балки, куски арматуры и даже насквозь проржавевший ствол зенитной пушки.
А еще периодически встречались стоящие в ряд бетонные опоры рухнувших мостов, похожие на торчащие из воды обломанные зубы. Здесь приходилось сбавлять скорость. Не только из-за опасения напороться днищем на кусок арматуры, но и потому, что среди полузатопленных обломков периодически мелькали довольно большие плавники и толстые щупальца. Сам бы я наверняка влетел или на бетонный риф, или в пасть какой-нибудь подводной твари. Но борода оказался хорошим лоцманом.
– Туда правь, – тыкал он грязным пальцем, и никогда не ошибался.
– По всей реке плавал? То есть, ходил, – поинтересовался я.
– Не-а, – мотнул головой Толян. – Да это и не обязательно. Очевидно же.
Ну да, согласен. То, что для профи очевидно, для дилетанта – загадка. Которую тот профи вряд ли объяснит с ходу. Бородач родился рядом с этой рекой и умудрился при этом остаться в живых. Какие еще могут быть вопросы?
Но не все мосты оказались разрушенными. Один оказался совершенно целым, будто его вчера капитально отремонтировали. Даже потёков нет на опорах, облицованных розовым гранитом. Такое порой встречается во всех Зонах Розы миров. Среди тотальной разрухи стоит себе здание или памятник какой, целехонькие, новые, будто только отстроенные. Почему так? А кто его знает. Объяснение одно – Зона. И этим все сказано.
Мост был разведен. Два его пролета вздымались вверх, словно ладони, взметнувшиеся к небу в немой просьбе. А между этими гигантскими ладонями была натянута паутина, каждая нить которой толщиной с корабельный трос. На паутине сидел паук. Большой. Даже очень. Тушка размером с колесо «БелАЗа», каждая нога толщиной с корпус нашего катера. Гигантская тварь была занята. Кушала, впившись в тело вяло трепыхающегося рукокрыла.
Я было потянулся к рукоятке, одновременно соображая – то ли разогнаться, чтобы проскочить опасное место, то ли вообще править к берегу от греха подальше. Но бородач меня остановил.