Кремлевский спецназ
Шрифт:
– Человек восемь, иногда меньше, иногда больше.
– Как же такая хрупкая выдерживала стольких мужиков? Ведь они наверняка не особо церемонились с тобой…
– Я с виду хрупкая, господин, а так – крепкая.
– Какие услуги оказываешь?
– Любые.
– Значит, секс без ограничений?
– Да, господин!
– Зови меня Али. А как тебя зовут?
– Элен.
– Элен, – проговорил Куршед, – красивое имя. Что оно означает?
– Светлая.
– Это точно! Волосы-то у тебя светлые… Или они крашеные? Вина выпьешь?
– Я от рождения блондинка. А вина выпью, если угостите.
Куршед
– Пей до дна, и в постель, – приказал Куршед.
Элен подчинилась. Допив вино из своего фужера, Куршед подошел к кровати:
– Иди ко мне! Я хочу, чтобы ты приласкала меня…
Несколько часов разнообразного секса пролетели как одно мгновение. Ни одна из женщин, которых имел Куршед, никогда не доставляла ему такого удовольствия, как Элен. Полностью удовлетворившись, он откинулся на кровати. Девушка прижалась к нему:
– Господин, вам было хорошо?
– Да! Хорошо – не то слово… Удивительно, что ты, пропустив через себя стольких мужчин, не превратилась в раздолбанную шалаву.
– Я всегда следила за собой, занималась гимнастикой…
– А как ты стала проституткой?
– Это долгая история, господин.
– У меня есть время выслушать тебя. Только говори правду, ложь рождает во мне агрессию. В порыве ярости я могу убить. Говори!
Элен вздохнула.
– Родилась я во Франции, в Марселе, в бедной семье. Отца не помню, жила с матерью, она работала в одном из отелей. Закончила начальную школу. Когда мне было двенадцать лет, мать познакомилась с алжирцем Рашидом Тахаребом. Вскоре мы уехали из Франции. Жили сначала в Эль-Байеде, затем в Бешаре. Это небольшой по сравнению с Марселем город, население чуть более ста тысяч. Отчим открыл на окраине города кафе, потратив на это все наши сбережения. Через год мать неожиданно умерла. Я осталась жить с отчимом. Через неделю после похорон он изнасиловал меня, избил и пригрозил, что убьет, если пожалуюсь кому-нибудь. Я испугалась. Он стал спать со мной каждую ночь.
– Скотина, – процедил Куршед.
– Он оказался очень жестоким человеком. Позже привел в дом двух женщин. Я думала, отчим махнет на меня рукой, но он не отставал. Домогался реже, это да, но не отстал. Потом заставил спать с другими мужчинами. А когда мне исполнилось пятнадцать лет, так вообще продал – или отдал за долги, точно не знаю – владельцу местного борделя. Так я оказалась на панели. Но есть бог на свете. Во время беспорядков отчим оказался на улице, и его убили военные. Это не изменило моей жизни, но господь хотя бы отомстил за все, что тот сделал со мной и матерью. Люди поговаривали, что мать умерла не своей смертью – ее зарезал отчим, скрыв преступление от полиции. Так я и жила в борделе, пока меня не привезли сюда…
– Понятно!
Куршед взял с тумбочки пачку «Кента», прикурил сигарету. Девушка спросила:
– Мне можно закурить?
– Кури, – разрешил Куршед.
– Благодарю! Скажите, господин, вы ведь не араб?
– Нет. Я русский.
Элен чуть не выронила изо рта только что прикуренную сигарету.
– Русский? Здесь?!
– В этом есть что-то странное?
– Ну… русские, насколько я знаю, воевали против афганцев…
– И я воевал. Ну и что? А потом перешел на сторону афганцев. Не хотел возвращаться в Союз, в Россию. Хочешь спросить, почему?
– Нет. Каждый человек вправе выбирать свою судьбу.
– Правильные слова говоришь, Элен. Вот только тебе этого права почему-то не дано…
– Я – другое дело. Скажите, а что со мной будет дальше? Вы продадите меня в местный бордель?
– А тебе хотелось бы этого?
– Нет!
– Ты хотела бы вернуться во Францию?
– Меня там ждет то же, что и в Алжире. Без денег, без крова над головой у любой девушки в любой стране одна дорога в жизни – на панель.
Выкурив в несколько затяжек сигарету, Куршед затушил ее в пепельнице, поднялся с постели и пошел в душ. Стоя под освежающими струями воды, он неожиданно для себя почувствовал симпатию к проститутке, только что выполнившей все его желания. И это удивило Куршеда. Он-то думал, что никаких чувств, кроме желания удовлетворить свои сексуальные потребности, он к женщинам испытывать уже не может. Оказалось, нет… Элен сумела задеть его сердце.
Он вышел из душа. Девушка лежала под простыней, глядя на Куршеда большими красивыми глазами.
– Вы закончили на сегодня, господин?
– Да. Ты прекрасная любовница.
– Благодарю. Тогда позвольте и мне принять душ?
– Конечно! Ступай.
Элен ушла. Вернулась в халате, волосы уложены в прическу, на лице минимум косметики, в глазах усталость и печаль, так не гармонировавшие с ее очаровательной улыбкой.
Куршед налил по бокалу вина:
– Выпей!
– Я бы не хотела, господин, но если вы настаиваете…
– Нет, не настаиваю; не хочешь, не пей. От завтрака, надеюсь, не откажешься?
– Вы снизойдете до завтрака со мной, господин?
Куршед опрокинул бокал.
– Так ты не откажешься от завтрака?
– Нет, если…
– Перестань. – Он вызвал слугу Акрани и приказал: – Подать сюда завтрак, мне омлет и кофе, женщине… то, что она сама запросит. Элен, – Куршед повернулся к девушке, – скажи слуге, что ты будешь есть.
– Кашу… если можно, овсянку на воде… и кофе покрепче, без сливок и сахара.
– Я почему-то подумал, что ты закажешь лягушек, – улыбнулся Куршед. – Вот задала бы задачу местной обслуге!..
– Я их терпеть не могу.
Куршед взглянул на слугу:
– Ты слышал, что следует принести?
Афганец поклонился.
– Так чего стоишь? Ступай, и чтобы через двадцать минут завтрак был здесь!
Слуга, пятясь, вышел из спальни.
– Вы, господин, так и не ответили, что будет со мной дальше, – проговорила женщина.
– Пока ты будешь при мне. Потом я решу, как с тобой поступить. Но обещаю: ничего плохого я тебе не сделаю и в рабство не продам. Тебя устраивает такой ответ?
– Да, господин, – улыбнулась Элен. – Я буду стараться делать все так, чтобы вы были довольны мной.
– А вот этого не надо. Мне до чертиков надоели ужимки местных красавиц с их тошнотворными стараниями во всем угождать мужчинам. Будь такой, какая ты есть на самом деле. И ничего не бойся. Пока ты под моей защитой, опасаться тебе некого и нечего. Жить будешь здесь же. Мне почти шестьдесят лет, тебе двадцать, но я не ощущаю разницу в возрасте. Мне хорошо с тобой. По крайней мере, после первой проведенной вместе ночи. Называй меня не господин, а Денис – это мое настоящее имя, а не Али.