Кремлевский спецназ
Шрифт:
Джип и четыре пикапа «Ниссан» с закрытыми тентами кузовами, и еще два – с боевиками – медленно подкатили к брошенному кишлаку Байдур, окруженному со всех сторон холмами, заросшими кустами и редкими деревьями. За развалинами у южной высотки колонна остановилась. Из двух машин вышли люди в камуфлированной форме и замерли у кузовов в ожидании человека в черном комбинезоне. На голове у него был черный берет, а не нуристанка – национальный головной убор афганцев. В этот день, 24 сентября, в пятницу, моджахеды планировали нанести удар по американской военной базе.
Человек в черном, в американских военных ботинках, которому на вид было лет шестьдесят, извлек из чехла портативную японскую радиостанцию:
– Мухаммед! Это полковник.
– Да, господин, – ответил Мухаммед, наблюдатель за американской военной базой у селения Адраси, высланный сюда тремя сутками ранее.
– Что у янки?
– Все как обычно для этого времени. Через час начнут строиться, затем в батальоне объявят отбой, и на территории, кроме караула, никого не останется.
– Дежурный взвод американцев на месте?
– Да, господин полковник, у штабного модуля стоят три внедорожника и бронетранспортер. Солдаты в своем подразделении, у штаба и возле техники их нет. На «Хамви» установлены пулеметы.
– Это я и без тебя знаю. Продолжай наблюдение. Скоро я с Каримом и Хайруллой поднимусь к тебе. На высоте есть место, где разместиться?
– Да, господин!
Человек в черном переключил радиостанцию, засунул ее в чехол и повернулся к своему помощнику Кариму Джалади:
– Пикапы с орудиями выставить на площадку между холмами, что впереди. Орудия привести к бою. Зарядить осколочно-фугасными снарядами, химические подготовить к последующему заряжанию. Огонь только по моей команде. Саперам приступить к минированию территории вокруг всего кишлака, а также внутри развалин; для отхода оставить узкий коридор, который заминировать по окончании операции. Зенитчикам рассредоточиться непосредственно у кишлака и держать «Стингеры» в готовности к применению. Передай отряду приказ, организуй работу расчетов и групп – и возвращайся. В 22.40 ты должен быть здесь!
– Слушаюсь, полковник!
Отправив помощника, командир подозвал молодого афганца, стоявшего неподалеку у джипа:
– Хайрулла! Ко мне! Бегом!
Молодой афганец с рацией за спиной подбежал к человеку в черном комбинезоне:
– Слушаю вас, господин полковник!
– Ступай на холм к Мухаммеду. К нашему с Каримом прибытию быть в готовности корректировать огонь безоткатных орудий!
– Слушаюсь!
– И помни, Хайрулла: я не посмотрю, что твое имя означает «добро Аллаха». Если снаряды не лягут в цель, то мне такого добра не нужно… Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да, господин полковник!
– Вперед!
Отправив корректировщика огня к наблюдателю, тот, кого афганцы называли полковником, подозвал к себе связиста диверсионной группы, приказав:
– Мне нужна связь с Муатабаром, Абдул.
– Слушаюсь!
Вскоре связист передал ему трубку спутниковой станции, доложив:
– Саиб на связи, командир!
Человек в черном принял трубку:
– Муатабар? Это Куршед.
– Слушаю тебя, полковник!
– Это я, Муатабар, слушаю тебя. Что у нас в Подмосковье?
– Наши люди подошли к объекту, готовы действовать.
– Информация по американцам в России подтвердилась?
– Да, полковник. В пансионате «Березка» находятся двадцать два человека из американской делегации.
– Охрана пансионата?
– Ее численность – девять человек.
– Американцы свою охрану с собой привезли?
– Нет. По докладу Охотника, автобус с американской делегацией прибыл в пансионат с сопровождением автомобиля патрульно-постовой службы. Милиция, выполнив задачу, тут же уехала в Москву.
– Значит, в пансионате, как мы и рассчитывали, девять охранников? А в отряде Охотника четырнадцать бойцов?
– Двенадцать. Двое не успели вовремя прибыть в Москву.
– Почему?
– Не знаю.
– Так узнай! А если их перехватили фээсбэшники?
– Даже если и так, что они могут им предъявить?
– Эти двое могут сдать весь отряд!
– Охотник заверил, что его люди надежны.
– Хоп! Я готовлюсь к удару по базе. Свяжусь с тобой, когда начну отход. Где-то через час. К этому времени у тебя в Душбаре и в Тахпули все должно быть готово к приему отряда.
– Да, конечно, полковник!
– Конец связи!
Человек в черном комбинезоне, назвавшийся Куршедом, передал трубку связисту:
– Находись у джипа!
– Слушаюсь, господин.
Куршед посмотрел на часы – 22.35. Помощник должен вот-вот подойти. Человек в черном достал пачку «Кента», зажигалку «Зиппо», прикурил сигарету. Когда он, смяв окурок, бросил его на землю, подошел Джалади.
– Что у нас? – спросил Куршед.
– Орудия к бою готовы, заряжены осколочно-фугасными снарядами. Расчеты работают с корректировщиком. Муштак со своими людьми минирует район. Зенитчики готовы к приему авиации.
– Хорошо, идем на наблюдательный пункт.
Боевики поднялись на холм, где среди кустарника был оборудован командно-наблюдательный пункт, и устроились рядом с Мухаммедом. Куршед поднял к глазам бинокль, осмотрел поселок Адраси – обычный афганский поселок, пустынный в это время. Потом перевел оптику на американскую базу, где дислоцировался пехотный батальон, находившийся в четырех километрах южнее Адраси, в трех километрах от позиции моджахедов. На базе, в отличие от поселка, царило оживление. Жара спала, солдаты находились на улице; разноцветными огнями светился батальонный клуб.
– Вояки, мать их! – пренебрежительно проговорил Куршед.
– Вы что-то сказали, полковник? – спросил помощник.
– Я сказал, что янки плохие воины.
– Но они доставляют нам много хлопот…
– Потому что у нас бойцы еще хуже. Мне бы сюда один российский батальон… И тогда я не одну такую базу уничтожил бы за ночь. Но ладно; на «нет», как говорят в России, и суда нет. – Куршед повернулся к корректировщику огня: – Что у тебя, Хайрулла?
– Орудия наведены на плац. Хамиз, командир расчетов, доложил, что готов открыть огонь.