Крепче браслетов

Пожидаева Ольга

Она хотела видеть меня, а это проблема. С детства ненавижу свое тело. Я был немного пухлым в школе, и тот же долговязый Мэйсон вечно меня стебал за это. Сейчас вроде все наоборот. Склонность к полноте превратилась в положительную динамику по набору массы, и я хорошо пахал в зале, чтобы режиссеры не придирались к отсутствию кубиков и бицепса. Бредово, учитывая, что весь мир видел меня в разной степени оголённости, но с Даной почему-то это стало проблемой.

Словно она меня попросила не член показать, а вывернуть душу наизнанку. Так уже было однажды. В Италии.

Вообще, все наши сексуальные игры постоянно выходили за грань физики, затрагивая нечто тайное, глубокое, то, что мы прятали ото всех.

Потому и в голове у меня сейчас был полный бардак. Дана сто раз меня видела, в чем мать родила, но сейчас с этими играми по скайпу я совсем растерялся. Никогда такого не делал, хотя сам подбил Дану. Мне хотелось только смотреть. Эгоистично и тупо.

Какого хрена ей непременно нужно видеть меня. Я плюхнулся обратно в кресло перед ноутом. Глупая обида за облом утихала, оставляя лишь острую неудовлетворённость и холодную пустоту.

Пожалуй, если сейчас пойду на принцип, то не смогу даже сам себя удовлетворить, и утром у меня посинеют яйца и отвалится член.

«Твое лицо. Твое тело... Ты произведение искусства, Кел. Верх эротизма», - вспомнил я слова Даны.

Может действительно она получает удовольствие не меньше моего, когда смотрит. В конце концов, это действительно нечестно, играть в одни ворота. Брать, ничего не давая в ответ. Вот дерьмо. Она конкретно поломала все мои принципы, просто обломав. Что за девчонка! Какого дьявола я так крепко встрял. Боже, стояк просто убивает. Ааа, плевать.

Я опять вызвал ее видеозвонком. Она приняла почти мгновенно.

Твою мать.

 Дана вальяжно развалилась в кресле. Ох, уж это ее кресло. Красная кожа, мягкие подлокотники. И она... Еле прикрытая шелковым коротким халатиком, с бокалом шампанского в руке.

– Неужели мой облом стоит отмечания шампанским? – прорычал я, чувствуя, что злость снова колотится в висках вперемешку с перевозбуждением в паху.

– Не стоит, дорогой. Есть повод поприличней, – пропела она, облизнув губы.
– Вы, кажется, сговорились игнорировать мое назначение. У Дита депрессия, у Джу трах, у тебя облом. Конечно, вам не до моих карьерных успехов.

Мне стало стыдно.

– Прости, малыш. Я так рад за тебя. Правда, рад. Ты умничка.

Я не знал, что сказать, какие подобрать слова. Но по животу растеклась какая-то странная теплота и гордость. Она еще всем покажет, как надо любить искусство.

Дана как-то странно на меня смотрела.

– Текстик так себе, но интонации убедительные, – поставила она диагноз.

Я сидел и улыбался ей, как дурак. Моя девочка будет успешной – это аксиома.

Стоп.

Моя девочка?

Ох, чтоб меня!

– Упс, – Дана облилась шампанским, поставила бокал.

Нет, она не взяла полотенце или салфетку. Эта дразнилка стала распределять влагу по шее и груди, поглаживая себя ладонью.

Я сопел и пыхтел, как паровоз, чувствуя, что мой котел скоро просто разорвет от накала.

– Дана, клянусь, я приеду и возьму тебя в этом чертовом кресле, - пригрозил я.

– Заказывай, билет, сладкий, - промурлыкала она.

– Детка, мне нужно видеть все, пожалуйста. Мне действительно нужно, - клянчил я, как маленький капризуля.

– Мне тоже нужно, Кел. Я не собираюсь тонуть в разврате одна. И вообще, - проговорила она, - все равно сейчас не получится. Нужен перекур.

– Перекур? – я схватился за это слово, - Ах, перекур!

Вспомнив, что она имеет странную слабость к моему курящему виду, я стащил с себя майку и штаны, уселся обратно в кресло, схватил со стола сигареты, закурил. Дана распахнула глаза, бесстыдно глазела на мой стояк, который под ее взглядом стал еще крепче.

– Соммерс, это нечестно, - пропищала она, облизнув губки.

– Да что ты? – я глубоко затянулся, выпустил половину дыма через нос.
– Руки на стол, мисс Брайс. Мы курим.

– Курим, - эхом отозвалась Дана, одернув руки от линии бикини.

– Если мы будем играть вдвоем, то по моим правилам, детка, - обрезал я.

Черт, опять этот долбаный диктатор проснулся во мне.

– Кеееел, - протянула Дана, - Погладь его, пожалуйста, имей совесть, он же мерзнет, страдает.

Я затушил сигарету и аккуратно обхватил член ладонью, положив большой палец на головку.

– Дана, руки! – рыкнул я, увидев, что она опять потянулась вниз.
– Ты не притронешься к себе, пока я не разрешу.

– Келлан, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - умоляла она.

– Опусти спинку и откинься, - скомандовал я.
– Руки наверх – за голову.

Она захныкала, начала снимать халатик.

– Нет! Оставь его, он не мешает, просто распахни и откинься.

Я сжимал член в ладони, поглаживая пальцем головку, наблюдая, как она вытягивается.

 - Малышка, ты такая красивая.

– Ты тоже, Кел. Ты потрясающий.

Я тряхнул головой, прогоняя сумасшедшее желание, дернуть рукой сильнее. Нет, нет, рано. Нужно немного потерпеть, потянуть.

 - Ох, детка, где ты хочешь мои руки? Покажи мне.

– Здесь, сначала здесь, - она сжала соски пальчиками, покручивая их.

Ууу. Черт, держаться! Ей должно быть так же хорошо.

– Нет, Дана, здесь должен быть мой рот.

Мы синхронно простонали.

Оближи пальцы, пососи их, сильнее, да вот так. Теперь погладь.