Крепче брони
Шрифт:
7 августа поступил приказ о выводе нашей дивизии с поля боя. Передав свой участок 96-й гвардейской дивизии, 40-я гвардейская оказалась в резерве.
За двадцать дней боев немцам был нанесен огромный урон. Но и нам они стоили недешево. И личный состав был рад немного передохнуть. Надо было привести себя в порядок. Поступавшее пополнение готовилось к новым боям.
13 августа в селе Егоровка (в нескольких десятках километров от Миуса) состоялось дивизионное собрание партийного актива. С докладом об итогах июльских боев выступил новый комдив
Было известно, что, несмотря на отход наших войск на исходные рубежи, действия Южного фронта на Миусе получили положительную оценку. Известен положительный отзыв вышестоящего командования и о действиях нашей дивизии. Поэтому докладчик говорил главным образом о конкретных делах личного состава и его задачах. Сотни бойцов и командиров проявили подлинный героизм, обессмертили свои имена славными подвигами во имя достижения победы над врагом. Лучше других сражался 119-й гвардейский стрелковый полк под командованием Я. М. Орлова. Он дрался наиболее организованно, выдержал большой натиск врага и понес наименьшие потери, нежели другие полки.
Коммунисты называли имена отличившихся в боях.
— Наш орудийный расчет во главе с героем-наводчиком Лялиным, — говорил, выступая в прениях, сержант Иванов, — за два дня подбил пять немецких танков. В предстоящих боях мы будем бить немецких захватчиков еще беспощадней.
Интересным было выступление командира взвода противотанковых ружей сержанта Кузьмина, который сказал:
— Четвертый раз я участвовал в таком ожесточенном сражении, и ни разу немецкие танки не прошли через наши позиции. И не пройдут.
В заключение собрания взял слово начальник политотдела корпуса Новиков. Он сказал немного, но веско:
— Красная Армия наступает на всех фронтах. Обстановка — самая благоприятная для нашего наступления. И мы не имеем права сидеть здесь. Вся наша работа должна быть направлена на то, чтобы быть готовыми в любой момент выступить и освободить от врага Донбасс…
Этой задаче была подчинена вся жизнь дивизии.
Из фронтовых записей:
17 августа, Дубровка. Вчера вечером смотрел концерт Куйбышевской филармонии. В 2 часа ночи закончил прием сводки Совинформбюро. А в 9.00 уже на новом месте, неподалеку от Миуса.
В то, что немцы сделали с Дубровкой, не хотелось верить. Еще недавно этот красивый, весь в зелени, раскинувшийся белыми светлыми хатами по берегу глубокой балки, по дну которой течет веселый ручеек, большой хутор так привлекал своим уютом. А сейчас в нем ни одного целого дома. Все в грудах развалин, покрытых толстым слоем пыли.
18 августа, Дубровка. Заснул опять очень поздно. А в четыре часа проснулся от страшного грохота. Началось?! Дивизия на этот раз во втором эшелоне корпуса, но полки уже на Миусе.
Днем через хутор прошло свыше ста танков и десятки самоходных артиллерийских установок. Вот это махины! Таких мы еще не видели. Новый удар по Миус-фронту подготовлен основательно…
Утром —
19 августа. Спешные сборы. Но куда? Штаб дивизии уже за Миусом…
40-я гвардейская через день снова в первом эшелоне корпуса. Перед ее фронтом, как и в июле, опять маячит Саур-могила, высота 277,7, господствующая над всей окружающей местностью. Говорят, что с нее видно даже Азовское море… Недаром немцы превратили ее в ключевой опорный пункт. Тогда к ней пробиться не могли, теперь ее нужно взять во что бы то ни стало.
Правда, и обстановка существенно изменилась. Освобождены Белгород, Орел, со дня на день будет взят Харьков. Продолжается наступление на Центральном фронте. Это облегчает дело и на юге. Да и силы противника здесь уже не те, и его авиация, кажется, проявляет куда меньше активности…
Однако немцы пытаются сделать все, чтобы удержать Донбасс. Они отчаянно сопротивляются, цепляются за каждый удобный рубеж, то и дело контратакуют пехотой и танками. Над нашими боевыми порядками опять висят вражеские бомбардировщики.
Но натиск гвардейцев все нарастает. Каждый дерется не щадя своей жизни. Бронебойщики Кузьмин, Комиссаров и Куркубаев за один день подбили из противотанковых ружей две вражеские самоходные установки «фердинанд». Верен своему слову старший сержант Николай Кузьмин, заявивший на собрании партийного актива, что через его позицию вражеские танки не пройдут. Впрочем, что тут удивительного: он ведь десантник, прошел огонь Сталинградской битвы… Снайпер Андрей Жадяев довел свой боевой счет до 148 убитых гитлеровцев. Коммунист Печатное за один день уничтожил 15 немецких солдат и офицеров. А когда его ранило, отказался уйти с поля боя, заявив: «Пока я жив, буду бить врага».
Наводчик минометного расчета комсомолец Петров в одном бою подавил три пулеметных точки противника. Два пулеметных расчета врага уничтожил из противотанкового ружья сержант Проказов. Без устали разят врага минометчики подразделений офицеров Майданкина и Пикалова. Красноармеец Федулин, сильно контуженный, под огнем врага восстановил поврежденную в нескольких местах вражеским минометным огнем линию связи. Старшина Айдаров, рискуя собственной жизнью, вынес с поля боя тело убитого политработника. Так дрались все…
27 августа после короткой артподготовки началось решительное наступление на села Гараны и Саурмогильский, находящиеся у подножья Саур-могилы. Весь день шел ожесточенный бой, в котором участвовали все три дивизии корпуса.
Немцы сопротивлялись, как обреченные. Контратаки перемежались бомбежками. Склоны высоты почернели от взрывов тысяч снарядов и мин. Однако никакое сопротивление не могло остановить наступления. Выбив противника из этих сел, гвардейцы начали обтекать склоны высоты с юга, востока и запада. Судьба Саур-могилы решена. В 9 часов утра 29 августа на ее вершине заплескался на ветру красный флаг, который водрузили смельчаки из соседней 96-й гвардейской стрелковой дивизии.