Крепче виски. Слаще колы
Шрифт:
Павел остановился и, повернув лишь голову, тихо произнес:
— Не хочу, чтобы ты фантазировала о чем-то… То, что было вчера на крыше…
— Уж не хочешь ли ты сказать, что это было ошибкой? Ты же сам нас к этому подтолкнул! Ты нами руководил! Мы тебе доверились.
— Просто импульс, — пожав плечами сказал он. — Все слишком далеко зашло.
От его слов защемило где-то в районе сердце, словно его сдавливали колючей проволокой. Я застыла от услышанного, отказываясь верить своим ушам. Неужели я и правда во всем этом участвовала?
—
Я кричала, выплевывая каждое слово, словно оно было ядом.
— Да что вы несёте? — Марк схватился за голову. — Мне что одному было настолько ахуенно прошлой ночью, как никогда раньше? — повысив голос, спросил он.
Вяземский отрывисто переводил взгляд с меня на брата, ожидая ответа, который никто не решался произнести в слух.
Набрав в легкие побольше воздуха, я произнесла:
— Павел прав, — я перевела взгляд на руки и кольцо, что все это время нервно теребила. — Это, — указала на нас троих, — ненормально. И это, наверное, лучше прекратить. Не нужно было вам писать.
Отчетливо чувствовала, как шипы вонзаются в сердце глубже с каждым шагом Павла, что он делает по направлению к выходу.
— Если ты сейчас уйдёшь, то будешь жалеть об этом, — с необычной для него серьезностью произнес Марк.
Павел сжимал дверную ручку так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Я слышала его тяжелое дыхание и то, как Марк у себя в голове ругается благим матом. Щелчок дверного замка. В воздухе клубился страх. Он пожирал кислород.
Время замедлилось и мир замер в ожидании его решения…
Глава 39
Павел медленно, сопротивляясь самому себе, закрыл дверь.
Комната наполнилась ароматом волнения.
Это была секунда. Вспышка. Мгновение, в котором он успел преодолеть расстояние между нами и найти мои губы, впившись в них жадным поцелуем. Он вытеснил страх и нерешимость, сменяя его диким возбуждением и мыслью, что теперь всё правильно. Всё так, как должно быть и как мы этого хотели.
Резко тепло накрыло со спины. Марк. Он перекинул мои волосы на одну сторону и оставил легкий поцелуй на открытом участке шеи. Провёл ещё более ощутимо по ней кончиком языка, побуждая тысячи мурашек, что, кажется, почувствовал даже его брат.
Я протяжно выдохнула, когда Павел отстранился. Две пары глаз, два голубых взгляда переглянусь. Парни выглядели так, словно о чем-то договорились без слов. Глаза обоих блестели коварством. В них горел план. Чёткий. Сформированный. И я явно была главным его участником.
Марк прижался ближе, обнимая одной рукой меня за талию, а второй приспустил кофту у плеча, целуя в бретельку лифа.
Щеки вспыхнули, но я смело не отводила взгляд от Павла, что наблюдал за тем, как губы его
Предвкушение. Оно будоражит. Задевает все нервы до единого, превращая их в оголенные провода, и заставляет воспринимать каждый его вдох, каждое легкое прикосновение ярче и острее. А мой учитель мастерски умел играть с этим чувством.
Две пары рук потянули кофту вверх, снимая её через голову и оставляя меня в простом сером лифе. Джинсы ждала та же учесть. Марк помог мне переступить через ненужную грубую ткань, присев на корточки. Он вставал не спеша, не забывая оставлять нежные поцелуи. Икроножные мышцы, ямка под коленом, бедра, каждый позвонок на спине – все удостоилось его персонального внимания.
Павел не отводил от меня взгляд. Бесстыдно изучая в тот момент, когда с помощью пальцев его брата щелкнула застежка лифа, и он улетел куда-то в сторону. Захотелось прикрыть грудь. Да, это, наверное, глупо. Но сейчас все было при свете, и пошлого дурмана, что застилал собой полностью разум, еще не было. Марк бережно опустил мои руки вниз, распознав намерения, открывая для своего брата полный обзор.
Я чувствовала частое и горячее дыхание Марка на своей шее. Он коварно медленно опускался к ней, сохраняя с братом зрительный контакт. Взгляд Павла потемнел тут же, стоило Марку коснуться губами шеи. Там, где истошно бился пульс.
Теперь я плыла. Собственный взгляд становился расфокусированным, а тело источало лишь желание. Оно требовало прикосновение. Частых. Неконтролируемых. Жадных.
Я вздрогнула от неожиданного прикосновения Павла. Он прочертил контур моего тела, поднимаясь от бедер к груди. Одной рукой он обхватил грудь, другой потянул мой затылок на себя, грубо целуя.
Павел толкнулся бедрами и прижал мое тело к Марку. Они зажали меня с двух сторон, усыпая поцелуями так, как я давно хотела и осмеливалась представлять только в мечтах. Я чувствовала твердость растущего возбуждения Павла. Потянулась к нему руками и принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке, которые, черт возьми, никак не хотели поддаваться моим подрагивающим пальцам.
Руки Марка опустились на бедра, поддевая пальцами сбоку хлопковую ткань трусиков в тон лифу.
— Снимай, — шепнул он мне ухо.
Оторвавшись от поцелуя, я послушно выполнила приказ, стараясь не думать о том, что я стояла полностью обнажённой. Следующей жертвой пала рубашка Павла.
Марк скользнул рукой по обнаженной пояснице, провёл ладонью по изгибу ягодиц и опустился к задней поверхности бедра. Коленом он слегка раздвинул мои ноги и провёл пальцами между. Коснувшись влажных складок, Вяземский плотоядно простонал мне в спину:
— М-м-м…
Тело непроизвольно содрогнулась, и я мертвой хваткой вцепилась в его руку, что обнимала меня за талию.