Крепче виски. Слаще колы
Шрифт:
— Все хорошо, — успокаивающе произнес он, прикусив мочку уху. — Ты молодец. Так и должно быть. Это же для нас.
Марк стал водить рукой по моим складкам, усиливая давление. Сердцебиение ускорялось. Я впилась пальцами в плечи Павла и попыталась сосредоточиться на поцелуе. Но чувств становилось слишком много. Марк набирал темп. Я рвало дышала. Смелости хватило дотронуться до торса Павла. И еле сдержалась, чтобы не застонать от этого в голос… Какой же он твердый, рельефный, горячий. Мой.
Я провела рукой по его прессу, очертила пальцем
Страх перед неизвестностью неожиданно дал о себе знать.
Я остановила поцелуй, пытаясь сфокусироваться на лице Павла. Мне нужна передышка. Нужно…
Марк оставил нежные поглаживания и стал медленно вводить в меня один палец. Тело напряглось, и все сжалось внутри.
— Так не пойдет, — сказал Марк, мягко покусывая мое плечо. — Попытайся расслабиться.
Его указательный палец продолжал медленно входить в меня, двигаясь вверх-вниз, а большой рисовать круги на клиторе. Это возымело свой эффект, и постепенно я стала снова расслабляться, чувствуя приятное тепло внизу живота.
Глаза закатились, и я откинула голову назад, на плечо Марка, продолжая держаться за ремень его брата, как за спасательный круг, что держал меня на грани с этой реальностью. Марк добавил еще один палец, и это спровоцировало мой стон.
— Ты так сладко течешь, — прохрипел Вяземский мне в шею. — Хочу это попробовать. Дай её мне, — прозвучало резко.
И уже в следующее мгновение меня подхватывают руки Марка. Он поспешно оглядывает комнату и, найдя кровать, тут же несет меня к ней. Холодные черные простыни ни капли не остужают.
Марк, нежно целуя, едва касаясь губами, опускался по моему дрожащему телу вниз. Когда он коснулся лобка, я перестала дышать. Павел лег рядом со мной на кровать и растворил всю тревогу в глубоком поцелуе. Руки его брата мягко поглаживали бедра, раздвигая их для себя. Он сел ближе и медленно провел горячим языком по мокрым складкам, надавливая кончиком на клитор.
Я вздрогнула и ахнула прямо в губы Павла, который проглотил мой следующий стон. Марк закинул мои ноги к себе на плечи для удобства, возвращаясь к своим ласкам. Это превращалось в пытку. Медленную. Сладкую. Он вырисовывал языком узоры, заставляя ерзать на простынях. Марк ввел в меня сразу два пальца. Я с силой вцепилась пальцами в волосы Павла, что тот аж тихо зашипел от боли.
Но это потрясающе…
Холод и жар сменяли друг друга волнами, и я не знала, кому из них отдать свое предпочтение. Голова пуста, ни одной связной мысли не стало, когда он согнул внутри пальцы, усиливая давление. Низ живота затянулся узлом. Марк, смотря на все мои метания по кровати, ускорялся, безжалостно набирая темп.
От мокрых ритмичных звуков, моих стонов и шумного дыхание сносило крышу. Павел склонился и стал нежно целовать грудь, посасывал сосок, но из-за собственного переизбытка чувств не сдержался и прикусил его сильнее нужного.
Вынести большее стало просто за гранью. Тело
Марк навис надо мной, даря один быстрый, рваный поцелуй.
— Я мог бы заниматься этим все ночь, — с нотками досады сказал он. — Но у нас на тебя сегодня слишком много планов.
Глава 40
На замену Вяземскому быстро пришел его брат. Павел опустился на меня сверху, закрывая собой свет, глубоко и требовательно целуя. Он был ненасытен. Мы слишком долго ждали, тянули с этим. И теперь вели себя словно обезумившие и поехавшие друг на друге люди. Павел прижимался ко мне пахом, толкаясь возбужденным членом сквозь ткань плотных штанов.
Боже… Почему он до сих пор в них? Мне нужно… нужно больше.
Я притягивала Павла к себе ближе, хватаясь за спину, плечи, волосы – всего, до чего могла дотянуться. Несчастные попытки получить, как можно больше его страсти и его самого.
Он прижался к моему лбу своим и вкрадчиво прошептал:
— У тебя есть последняя возможность передумать.
Я распахнула глаза и уверенно произнесла:
— Никогда.
Полностью обнаженная на лежала на черных простынях: тело еще подрагивало от пережитого оргазма, чувствуя отголоски эйфории, искусанная поцелуями грудь тяжело вздымалась из-за тяжёлого дыхания. Я была невыносимо возбужденной для них. И не смогла бы сейчас передумать даже под дулом пистолета.
— Тогда держись, — произнес он угрожающе с ухмылкой и, прикусив напоследок нижнюю губу, встал с меня. — Марк, на кровать.
Вяземский уже был полностью раздет и, кажется, только и ожидал команду старшего брата. Он опустился на кровать и уперся спиной в изголовье. Он глубоко дышал, и можно было заметить еле уловимую дрожь рук от нетерпения или перевозбуждения.
Павел перевернул меня на живот, а сам опустился вниз, проводя подушечками пальцев по моему позвоночнику.
— Порадуй моего младшего братца, как ты умеешь, — его зубы царапнули правую ягодицу.
— Ты повторяешься, — заметила я, подавляя сладкий стон от чувств его скользящих губ по моей спине и попе.
Павел усмехнулся.
— Только теперь все будет по-настоящему, — легкий шлепок пришелся на левую ягодицу.
Я ползла к Марку на четвереньках, открывая заманчивый вид для его старшего брата. Он притянул меня к себе за шею, впиваясь губы. Как бы мне не хотелось полностью раствориться в этом поцелуе, но и «бревном» показаться не было никакого желания, и я закрытыми глазами на ощупь нашла член Марка, который дернулся, как только мои пальцы дотронулись до него. Обхватила его уже смелее и растерла большим пальцем проступившую каплю по головке. Привыкнув к своему положению и к своим действиям, опустилась к члену Марка и подарила ему особенно глубокий «поцелуй».