Крепкие мужчины
Шрифт:
Рут Томас, сидевшая под столом, нахмурилась. Ей стало стыдно. Щеки у нее покраснели и стали горячими. Она не совсем понимала суть разговора, но ей вдруг стало ужасно стыдно за отца. И за себя.
– Мне вас очень жаль, – сказал Сенатор. – Я бы вам посоветовал сражаться за свои права, Ронда, но, честно говоря, я не знаю, сможете ли вы победить. В одиночку точно не сможете. И мальчишки слишком маленькие, чтобы сражаться за территорию.
– Я вовсе не хочу, чтобы мои мальчики за что-то сражались, Сенатор.
– Ну, тогда вам лучше обучить их какой-то другой профессии, Ронда. Было бы лучше им освоить какую-то новую профессию.
Какое-то время взрослые сидели молча. Рут едва дышала. А потом миссис Поммерой сказала:
– Он
– Эх, помер бы он лет шесть спустя, когда мальчики станут постарше. Вот бы когда ему надо было помереть.
– Сенатор!
– А может быть, и тогда лучше не было бы. Честно говоря, не понимаю, как вообще могло бы все получиться. Я про это думал, Ронда, еще тогда, когда вы рожали одного мальчишку за другим. Все пытался сообразить, как же все устроится в конце концов, и понял: ничего хорошего не выйдет. Даже если бы ваш муж остался в живых, все равно мальчишки бы передрались друг с дружкой. Омаров тут на всех не хватит, это факт. Жалко. Хорошие мальчики, крепкие, здоровые. С девочками, конечно, проще. Они могут уехать с острова и выйти замуж. Надо было вам девочек рожать, Ронда! Надо было запереть вас в конюшне, пока вы не начали бы рожать дочурок.
Доутшурок!
– Сенатор!
Снова послышался всплеск, и Сенатор сказал:
– И вот еще что. Я пришел извиниться за то, что не был на похоронах.
– Не за что извиняться, Сенатор.
– Я должен был прийти. Должен был. Я всегда был другом вашей семьи. Но я не могу, Ронда. Не выношу утопленников.
– Вы не выносите утопленников, Сенатор. Это все знают.
– Спасибо за понимание. Вы добрая женщина, Ронда. Добрая. И вот еще что. Еще я пришел подстричься.
– Подстричься? Сегодня?
– Да, конечно, – сказал Сенатор.
Отодвинув стул от стола, Сенатор Саймон задел Куки. Куки вздрогнула, проснулась и заметила Рут под столом. Куки жутко разлаялась. Она тявкала до тех пор, пока Сенатор не наклонился (с большим трудом), не приподнял край скатерти и заметил Рут. Он рассмеялся.
– Вылезай, малышка, – сказал он, и Рут послушалась. – Посмотришь, как меня стригут.
Сенатор достал из кармана рубашки долларовую купюру и положил на стол. Миссис Поммерой принесла старую простыню, достала из кухонного шкафчика ножницы и расческу. Рут оттащила стул на середину кухни, и Саймон Адамс сел. Миссис Поммерой обернула простыню вокруг шеи Саймона и накрыла ею стул. Открытыми остались только его голова и носки ботинок.
Опуская расческу в стакан с водой, миссис Поммерой смочила волосы на большой, похожей на буек голове Сенатора и разделила волосы проборами. Она стригла по одной прядке, зажав волосы между средним и указательным пальцами. Рут, следя за знакомыми движениями миссис Поммерой, знала, что будет дальше. Когда миссис Поммерой закончит стрижку, к рукавам ее траурного платья прилипнут состриженные волосы Сенатора. Она присыплет его шею тальковой пудрой, свернет простыню в узел и попросит Рут вынести ее во двор и встряхнуть. Куки выбежит следом за Рут и будет лаять на хлопающую простыню и хватать зубами комки сырых волос.
«Куки! – будет кричать Сенатор Саймон. – Ко мне, малышка!»
Чуть позже, ясное дело, мужчины явились к миссис Поммерой. Это было на следующий вечер. Отец Рут пошел к дому Поммероев пешком, поскольку они жили совсем рядом, а другие приехали на незарегистрированных грузовичках, которыми пользовались для перевозки всякого хлама и катания детей. Мужчины принесли черничные пироги и запеканки в дар от своих жен и расположились в кухне. Не все сидели. Некоторые встали, облокотившись о кухонные тумбы или прислонившись к стене. Миссис Поммерой сварила всем по кружке кофе.
Рут Томас сидела на траве под окном кухни и пыталась научить Робина Поммероя
– РО-бин, – говорила Рут.
– ВО-бин, – свирепо выговаривал он. – ВО-бин!
– РУ-ка, – говорила Рут. – РЕ-ка, РЕ-дис-ка.
– ВЕ-дис-ка, – говорил Робин. Мужчины делали миссис Поммерой разные предложения.
Они кое-что обсуждали. У них были кое-какие соображения насчет раздела между собой морской территории мистера Поммероя, дабы ею пользоваться и сберегать до тех пор, пока кто-нибудь из мальчиков не проявит интерес к ловле омаров и не выкажет в этом деле умение, до тех пор, пока любой из мальчиков не будет способен управляться с омаровой лодкой, снастями и ловушками.
– РЕ-па, – наставляла Рут Робина под кухонным окном.
– ВЕ-па, – заявлял Робин.
– РУТ, – сказала Рут Робину. – РУТ! Но ее имя он даже не попытался произнести. «Рут» – это было слишком трудно. И вообще, Робину эта игра надоела. Эта игра показывала, какой он глупый. Да и Рут было тоже не очень-то весело. В траве было полным-полно черных слизней, скользких и блестящих, да еще и комары кусались нещадно. Робин то и дело хлопал себя по голове. Комаров в тот вечер было уж как-то особенно много. Погода была недостаточно холодная, чтобы они пропали. Комары искусали и Рут Томас, и всех остальных на острове, а особенно Робина Поммероя. В конце концов, комары загнали Рут и Робина в дом, и они спрятались в прихожей и сидели там до тех пор, пока мужчины не начали выходить во двор.
Отец позвал Рут, она взяла его за руку, и они направились к своему дому. С ними пошел хороший друг Стэна Томаса, Ангус Адамс. Темнело, начало холодать, и как только они вошли в дом, Ангус сразу затопил дровяную печь в гостиной. Он послал Рут наверх, чтобы она взяла доску для крибиджа [5] из шкафчика в отцовской спальне, а потом велел ей достать из буфета в гостиной пару новых колод карт. Ангус уселся за маленький старинный карточный столик около печки.
Отец Рут и Ангус начали игру, а Рут села рядом с ними. Играли они, по обыкновению, спокойно, но оба твердо вознамерились выиграть. В детстве Рут сотни раз наблюдала за игрой в крибидж. Она знала: для того, чтобы ее не прогнали, нужно сидеть тихо и чем-нибудь помогать игрокам. Если они хотели пива, она приносила холодное пиво из ледника. Она переставляла колышки на доске, чтобы им не нужно было лишний раз наклоняться. Переставляя колышки, она вслух произносила счет. А мужчины почти не разговаривали.
5
Крибидж – карточная игра, в которой для подсчета очков используется доска с дырочками и колышками.
Иногда Ангус говорил:
– Ну это же надо – чтобы так везло, а? Иногда он говорил:
– У безрукого руки и то лучше работают. А иногда:
– Ну кто так сдает? Просто дрянь, а не карты. Отец Рут порядочно обыгрывал Ангуса. Тот положил свои карты на столик и рассказал ужасный анекдот.
– В общем, как-то раз пошли мужики порыбачить и здорово набрались, – начал Ангус. Отец Рут тоже положил карты на стол и откинулся на спинку стула. Ангус старался вложить в интонацию многозначительность: – Так вот, рыбачат, значится, эти мужики. И все у них складно да ладно, ну и надираются помаленьку. В общем, напились в зюзю. Так надрызгались, что один из них – ну, скажем, мистер Смит – свалился за борт и потонул. Черт! Ну все, приехали. Какая уж тут развеселая рыбалка, коли приятель потонул? В общем, тяпнули они еще и сильно загоревали, потому как никому неохота топать к миссис Смит и сообщать ей, что ее супружник утоп.