Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]
Шрифт:
Сол стоял посреди башни и объяснял свой «грандиозный план».
— В зоне башни установлен подавитель сигналов. Если его найти, то можно связаться по аэромаркеру.
— Подавитель сигналов расположен в багажном отделении, — подал голос невысокий негр, работавший с пеленгатором.
— Вот, — Джон подскочил к Лорензо, который стоял у окна. — Я вам говорил? Багажные воры…
— Да' пошел ты… Эй, парни, двое в багажный зал с радистом.
Урод! Ведь если бы они сразу обшарили тот чертов
Мимо прошла целая делегация. Впереди, сильно выворачивая наружу носки, шагал майор Грант. Его окружали несколько боевиков, а сзади, едва поспевая, семенил начальник аэропорта, Дрюдо и еще несколько служащих.
— Что с чертовым самолетом, который просили эти гады? — спросил майор таким тоном, словно строгий учитель у провинившихся школьников, направляясь к лифту.
— Готов, — ответил Херби Уорен.
— Прекрасно. Сейчас все обсудим в вашей комнате совещаний. Без посторонних, — майор первым вошел в лифт. За ним последовали боевики, служащие и, наконец, Дрюдо и начальник аэропорта.
Маклейн бросился за ними.
— Штатским нельзя, — Херби Уорен вытянул руку, преграждая ему дорогу.
— Ах ты… — Джон от возмущения задохнулся и уставился на Дрюдо, ища у него поддержки.
Начальник башни вздохнул и отвел глаза.
Последнее, что увидел Джон, были насмешливые глаза майора.
Двери лифта мягко закрылись, отрезав Маклейна от остальной группы. Он тупо уставился на блестящий пластик, где какой-то юморист нацарапал смеющуюся рожу.
«Так… Значит, я уже не нужен. Мавр сдёлал свое дело, мавр может удалиться», — с горечью подумал Джон.
Он прислонился спиной к двери, задыхаясь от бессильного гнева.
Как эта скотина ему сказала?! «Штатским нельзя!…» Все правильно. Подставлять под пули свой зад можно, а совещаться в вашей вонючей компании рылом не вышел. Представляю, что вы там нарешаете! «Штатским нельзя!» Да в гробу я вас видел, и если бы не Холли…
У Джона снова сжалось сердце. Перед глазами встала картина пылающих останков самолета, зеленый крокодил, сиротливо валявшийся в снегу и запах… Жуткий запах керосина, жареного мяса, кожи, расплавленного металла и… раздавленной клубники… От этого майора тоже пахло клубникой…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Мэл Олгви, командир корабля, следующего из Лос-Анджелеса рейсом номер четыре, молча смотрел на панель с приборами. Топлива оставалось на десять минут, а аэропорт продолжал молчать, словно там все вымерли к чертовой матери. Пока они находились в более высоких слоях, самолет был недосягаем для бури, а теперь их прилично болтало, несмотря на внушительную массу лайнера. Посадить самолет без глиссады в такую погоду да еще и ночью не было никакой надежды, а КДП — контрольно-диспетчерский пункт — не подавал признаков жизни.
В наушниках раздавался только надоевший писк аэромаркера. И это продолжалось уже довольно долго, с тех пор, как башня Далласа перепоручила заботу о них Господу Богу.
— Что за черт?! — голос Диксона, инженера по радиосвязи, звучал взволнованно. — Что такое?
— Аэромаркер пищит, — буркнул бортинженер, пытаясь хоть что-нибудь найти на замерших радарах.
— Но он еще и говорит что-то! — за всю практику своей работы в авиации ни у кого из них не было случая, чтобы передачу вели на волне аэромаркера.
Все напряженно стали вслушиваться во взволнованный голос.
Сол Барни стоял в наушниках перед панорамным окном, вглядываясь в черноту ночи, чуть раскрашенную белыми штрихами снега. Он словно видел летающие над аэропортом самолеты., их экипажи, ловящие каждое слово, доносившееся к ним с земли. Темное лицо Сола светилось такой непоколебимой верой в то, что его услышат и это спасет кому-то жизнь, что он сейчас был прекрасен. Все, находящиеся в данный момент в будке, невольно заразились этой верой, и им казалось, что даже метель, прислушиваясь к взволнованному голосу, притихла и присмирела.
«ВНИМАНИЕ! ВСЕМ БОРТАМ В ВОЗДУХЕ! С ВАМИ ГОВОРИТ ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР БАШНИ ДАЛЛАСА. МЕНЯ УПОЛНОМОЧИЛИ ВВЕСТИ ВАС В КУРС СОБЫТИЙ. ПОКА ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ КАНАЛ, ПО КОТОРОМУ МЫ МОЖЕМ С ВАМИ ГОВОРИТЬ…*
…голос наполнил эфир и прозвучал в кабинах всех лайнеров, находящихся в радиусе сорока миль от башни. Конечно, ничего радостного в этом сообщении не было, но во всяком случае, исчезла та проклятая неизвестность, которая, как известно, хуже любой правды,
— СИТУАЦИЯ СЛЕДУЮЩАЯ: ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ДВА ЧАСА НАЗАД…
Ричард Торберг, как завороженный, смотрел в иллюминатор на плывущие рядом огни самолетов, не решаясь приблизиться к миссис Маклейн. Господи, ну что же там происходит, в конце концов?! И тут к нему подошел Питер. Он молча взял приятеля за руку и потащил за занавеску буфетной.
— Послушай-ка это, — и протянул ему наушник.
— …ТЕРРОРИСТЫ ЗАХВАТИЛИ ВСЕ СИСТЕМЫ БАШНИ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ОТВЕЧАТЬ НА НАШЕЙ СТАРОЙ ЧАСТОТЕ…
Холодная испарина покрыла лоб мгновенно побледневшего Торберга. Господи! Что же с нами будет?! Глаза его широко открылись и засветились огоньками ужаса. Он на минуту растерялся. '
Но Питер уже достал портативный магнитофон и подключил его к рации. Стюардесса попыталась зайти в буферную; но он, со словами «Подождите-ка секундочку», задернул перед ее носом занавеску. Та удивленно пожала плечами и отошла, даже не успев сообразить, что ее выставляют из служебного помещения.
— ПОВТОРЯЮ, НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ГОВОРИТЬ НА НАШЕЙ СТАРОЙ ЧАСТОТЕ.
— Господи, — выдохнул Торберг и прислонился плечом к перегородке.
— СПЕЦИАЛЬНОЕ АРМЕЙСКОЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ, КОТОРОЕ ДОЛЖНО НОРМАЛИЗОВАТЬ ОБСТАНОВКУ, ПРИБЫЛО В АЭРОПОРТ…