Крепость на дюнах
Шрифт:
Железнодорожная инфраструктура разрушалась по приказам советского командования уже подчистую — снабжение всей группы армий «Север» оказалось под угрозой срыва. Командующий 4-й танковой группой генерал-полковник Гепнер предупредил командиров корпусов, что из Восточной Пруссии будут поставлять только боеприпасы и горючее, а все остальное, нужное для обеспечения — продовольствие и фураж — придется отбирать у местных жителей. Прибегать к реквизициям не хотелось, но иного выбора не было. Оплата марками должна вестись по «твердым ценам», что втрое ниже установленных рынком. А такое всегда убыточно для крестьян…
— Нечего их жалеть, — Манштейн озлобился, припомнив, как те же литовцы захватили двадцать лет тому назад Мемель с округой, нагло присвоив его и переименовав в Клайпеду. А латыши вообще изгнали немцев, что жили тут веками, и ограбили при этом, отобрав земли и собственность. Ведь еще недавно здесь проживало свыше ста тысяч фольксдойче, а сейчас осталось меньше половины.
— А еще и евреев много, но айнзацгруппы начали их «выселять», — генерал поморщился, он догадывался, что несчастных, которые уже успели нашить на свои одежды «желтые звезды Давида», ждет печальная участь — их просто истребят, причем руками местных жителей, которые этим кровавым делом докажут свою верность рейху. Вот только услуги палачей недорого стоят — здесь должны жить поселенцы из Германии, а литовцы и латыши пусть им служат, как было раньше.
— А вот «приказ о комиссарах» я теперь введу во всех частях своего корпуса, — Манштейн сжалгубы, теперь проявлять даже малейшую гуманность к захваченным в плен политработникам с красной звездой на рукавах гимнастерок, он не станет. Они фанатики, среди них много евреев, и пусть даже русские — тут не важно!
Они вычеркнули себя из жизни своим варварством и нежеланием вести войну «цивилизованными способами». И как носители враждебной к рейху идеологии должны быть беспощадно уничтожены. Без столь крутых мер никак не обойтись, в этом сам теперь убедился — иначе впредь перед его войсками будет простираться «выжженная земля», и любое наступление по обширной территории чрезвычайно замедлится.
Так пусть пеняют сами на себя!
Рига
Командующий Северо-Западным фронтом
генерал-полковник Кузнецов
— Генштаб принял во внимание наши доводы, Федор Исидорович, и перенес на сутки начало наступления для лучшей подготовки. Генерал армии Жуков сказал, что нам сейчас требуется держать фронт, провести реорганизацию, а не заниматься поспешными импровизациями, — начальник штаба СЗФ генерал-лейтенант Кленов выразительно посмотрел на командующего, и тот мимолетным кивком подтвердил его затаенную мысль.
— Мы лишь проверим, Петр Семенович, свою способность к наступательным действиям. И как поведет себя мехкорпус с новой бригадной структурой, и ничего более. А там посмотрим…
Командующий не договорил, но Кленов и так понял, что тот хотел ему сказать. Оба прекрасно осознавали, что ситуация на всем протяжении советско-германского фронта складывается скверно. Соседний Западный фронт фактически разгромлен, откатившись за Березину. Особенно тревожило сообщение, что генерал армии Павлов снят с должности.
В том, что последуют «оргвыводы» никто не сомневался. Москве будет нужно объяснить причины неудач РККА, такой эвфемизм замаскировал «катастрофу» или «разгром», более всего отвечающие ситуации термины, ведь в Белостокском выступе немцами окружена значительная масса выдвинутых туда войск. Да и вчерашнее выступление Сталина по радио, его речь, и даже паузы, которые Иосиф Виссарионович делал, видимо для того чтобы выпить воды — все это вместе взятое произвело впечатление.
Сам Кузнецов, и его начальник штаба прекрасно понимали, что им самим есть, что «предъявить». Враг застал фронт в самой неприглядной ситуации, когда советские войска находились в положении, которое им не позволяло ни наступать, ни обороняться.
Торопливость с поспешным развертыванием войск на линии не построенных укрепрайонов, да еще на чрезвычайно растянутом фронте, имела зловещие последствия. Немцами были буквально раздавлены четыре стрелковых дивизии 8-й армии и пять из 11-й армии. Хорошо, что 11-я, 23-я и большая часть 48-й дивизии еще не дошли до новой границы, иначе бы их постигла та же печальная участь.
Оценив ситуацию 24-го июня под другим углом, после беседы с комендантом 41-го УРа Николаевым, Федор Исидорович принял решение отводить войска за Двину на одни сутки раньше. И при этом всячески избегать решительного сражения, которое в конечном итоге неизбежно привело бы к разгрому войска СЗФ.
Сейчас было страшно представить, какая сложилась бы ситуация, не сделай они этого, а бросив в контрнаступление оба мехкорпуса вместо трех танковых дивизий. Потеряли бы танки, хотя и так убыль более чем двух третей парка боевых машин, очень существенна. Не все они уничтожены врагом или брошены из-за поломок, две сотни успели вывезти в Ригу и Резекне эшелонами, и половина из них вернется в войска после ремонта.
Поспешный отход главных сил армий с ведением арьергардных боев позволил оторваться от пехотных дивизий вермахта и занять оборонительные позиции по Двине. Да, стремительный прорыв фактически танковой армии противника отразить не смогли, но вот чуть задержать ее продвижение оказалось возможным — подрывы мостов и порча дорог замедлила разбег моторизованных корпусов, а уничтожение мостов в Двинске окончательно остановило блицкриг.
Да, потери серьезные — девять стрелковых и три танковых дивизии потеряли половину личного состава, который сейчас быстро восполнялся. Но ведь кроме них на «двинский рубеж» вышли также две моторизованных и четыре стрелковых дивизии, включая отведенную от Либавы, которые понесли незначительные потери. И одну танковую, 28-ю полковника Черняховского, из которой был заново развернут 12-й механизированный корпус. Из резервов фронта перебросили на Двину пять стрелковых дивизий, еще две из «литовского» корпуса сейчас поспешно пополняли мобилизованными из русских областей, и можно было надеяться, что они удержат Дрисский укрепрайон. Кроме того, получили два мехкорпуса, хотя 21-й напоминал лишь дивизию, и стрелковый корпус с дивизией.
Теперь фронт по реке выстроился сплошной линией без промежутков — на дивизию приходилось по 10–15 км, по уставным нормам. Во второю линию поставили мехкорпуса с противотанковыми бригадами. Такие подвижные резервы позволяли надеяться, что вовремя удастся сбросить немцев обратно в реку после ее форсирования. А если не получится контрудар, то хотя бы локализовать вражеский плацдарм, возникни таковой. А ведь раз такое получилось, да еще с гибелью германского генерала, и сразу же в Москву была отправлена победная реляция.