Крепость
Шрифт:
– Пойдем покурим.
На крылечке шепнул заговорщицки:
– Райские Кущи, на твой взгляд, сколько стоят?
Это имение восемнадцатого столетия было построено великим Барсовым для отставного павловского генерала. Паркетный вояка в недолгое правление курносого императора сумел сколотить бешеное состояние, построил дом с круговой колоннадой, а в центре, назло отправившему его в отставку Александру Первому, поставил фигуру удушенного подушкой императора-отца. В советские времена имение пережило с десяток незавершенных реставраций: прорабы воровали так рьяно, что работа вставала. Прорабов увольняли, строительные
– Странный вопрос. Насколько я знаю, этот памятник культуры отдан в аренду на шестьдесят девять лет.
– Ну да. Лет через пять, уверен, Величко найдет способ перевести его в собственность.
– Разорится на реставрации ваш Величко. Дом построен на плывуне, с одним фундаментом сколько раз мудровали, а угол как отваливался, так и отваливается.
– Разорится, говоришь? Это вряд ли. А что про путевой дворец скажешь?
– Интерьеры сохранились плохо, надо искать остатки, работы специальные не велись, насколько я знаю. Само здание несуразное: комнаты анфиладой, если делать гостиницу, много людей не поселишь, лучше губернаторский дом отстроить, там хоть остов крепкий.
– Интерьеры искать? – Пал Палыч затянулся и потерял к Мальцову всяческий интерес. Отошел на шаг, нарочито взял под локоть прокурора, закусывавшего малосольным огурчиком, прокомментировал:
– Гриб и огурец – в жопе не жилец! Сальцем закуси.
Прокурор заржал и тут же парировал вельможную шутку – рассказал сальный анекдот про огурец и монашку.
Так хамски с Мальцовым еще не разговаривали никогда. Он пошел к столу, но по пути столкнулся с вездесущим Николаем.
– Иван Сергеевич, скорей одевайтесь, егерь всё подскажет. На охоту, на охоту пора!
В одной из спальных комнаток с двухэтажными нарами облачались Сергей и один из неприметных москвичей, милиционер Руслан и летный генерал. Здоровенный егерь со зловещим лицом, не иначе бывший спецназовец, принялся напяливать на Мальцова теплый комбинезон. Затем подал сапоги с шерстяными носками, навесил на пояс портупею с двумя рожками и выдал вязаную шапочку с прорезями для глаз.
– Банк пойдем грабить, – сострил Мальцов, скрывая смущение.
– Никак нет, Иван Сергеевич, кабанов лупить! – Генерал подмигнул ему по-свойски. – Печеночку-то, небось, любишь?
Мальцов в жизни не пробовал кабаньей печени.
Егерь выдал ему карабин с оптическим прицелом.
– СКС, классика, десять патронов в обойме, сняли с предохранителя, – продемонстрировал на незаряженном оружии, – оттянули затвор, готово к бою. Карабин полуавтоматический, передергивать затвор вторично не требуется. Оптика отечественная – «Пилад», крест – простая и надежная. Вопросы есть?
Егерь вставил обойму в магазин, поставил карабин на предохранитель, протянул Мальцову.
Последний раз Мальцов стрелял на сборах черт знает сколько лет назад. Заслужил тогда оценку «отлично»: стрелял кучно и метко – из «калаша» и СВД, его даже отметили в приказе по сборам.
Егерь подтолкнул Мальцова на выход. У дома дожидались уазик-буханка для охотников и «Нива» с егерями. Степан Анатольевич сидел на командирском кресле рядом с водителем, в ногах стояла короткая винтовка с богатой золотой гравировкой.
– «Голанд-голанд»? – спросил Мальцов с иронией.
– «Зауэр-303», корневой орех, спецзаказ. Пал Палыч подарил.
Из дома вышел Сергей, он тоже нес навороченную иностранную винтовку. У остальных – генерала, милиционера и москвичей, у прокурора и Маничкина, которых быстро снарядили вслед Мальцову, – были отечественные карабины, как и у него. Гостевые, догадался Мальцов.
Пал Палыч сел в «кадиллак» и отбыл в столицу. Уазик тронулся. За ним отъехала «Нива» с егерями. Оставшиеся помахали охотникам на прощание и ушли в дом.
– Теперь выпьют в удовольствие, безнадзорно, так сказать, – прокомментировал генерал.
– Маток не стреляйте, бейте молоденьких сеголеток, – отдал последний приказ Степан Анатольевич, – а выйдет секач – постарайтесь отличиться.
Въехали в лес. Мальцов всё думал о словах «великого и ужасного» Пал Палыча; стрелять не хотел и молился в душе, чтобы зверь не вышел из леса.
Первым ссадили одного из москвичей, из «Нивы» вылез один из егерей, повел того на засидку. Следом настал черед Мальцова.
Здоровенный егерь, объяснявший ему принцип работы СКС, повел его к поляне. На плече у него висел стандартный карабин, у пояса широкий нож в ножнах, на шапочке – прибор ночного видения. Поймав заинтересованный взгляд Мальцова, егерь пояснил:
– Вам и оптики хватит, ночи светлые, а нам полагается. Отстреляетесь, звоните, – подал визитку с номером мобильного. – Телефон, конечно, сейчас выключите. Залезайте, располагайтесь, зверь выйдет.
Перед большой поляной у кромки леса стояло сооружение, похожее на избушку Бабы-яги. Высокий сруб с упрятанной внутри лестницей, на втором этаже крепкий пол, удобное деревянное кресло и бойница с обшитым старым матрасом подоконником, чтобы приклад не шумел. Мальцов сел в кресло, отключил телефон, отставил карабин и вперился в поляну. Метрах в ста посередине пустого пространства торчала одинокая кормушка – деревянное корыто, покрытое от дождя добротным навесом. Засидки Бортников строил генеральские – деревенские ходили на кабана с лестницей: прислоняли ее к елке на краю засеянного поля, садились на верхнюю ступеньку и, замерев, как куры ночью на нашести, караулили зверя.
7
Он устроился поудобнее. Положил карабин на мягкий подоконник, оглядел опушку леса: просветленная оптика позволяла изучить каждое деревце, каждую группу кустов. Затем тщательно осмотрел землю, искал примятую на выходах траву. Выходов оказалось два – около большой березы справа и в прогале между зарослями олешника слева. Кабаны ходили часто: невысокая отава была утоптана до самой кормушки. Затем направил прицел вдаль. Поляна походила на широкую просеку – наверняка раньше тут было колхозное поле. Бортников просто приспособил его под нужды охоты, не дал зарасти: в конце июня егеря косили траву, создавая нужную полосу метров в триста шириной. Справа, там, где поле начинало скатываться под уклон, виднелась крыша еще одной кормушки. В линии деревьев напротив нее он разглядел засидку попроще – простую платформу с перильцами, сколоченную прямо на мощных ветвях березы, и черную точку – притаившегося охотника.